В общем, мы решили в этот международный день смеха немного подшутить и над нашим сторожем, чтобы посмотреть, как он отреагирует на нашу шутку, ведь даже убирая навоз, мы имеем право на праздник души. Именно поэтому мы взяли оконную раму с фермы и понесли её по территории скотного двора, но Куцик никак не отреагировал на нашу шутку. Рама была довольно тяжёлой, поэтому нам стало обидно, что мы без толку таскаем её туда-сюда. Тогда мы решили продолжить нашу шутку с рамой за территорией фермы. Только когда мы оказались вне фермы, тугодум Куцик начал что-то соображать, догнал нас и стал ругать за то, что мы, будто бы, хотели украсть нашу загаженную раму с его гадской фермы. Можно было бы сказать, что шутка удалась, но вот праздник не получился, потому что, как только мы ни пытались объяснить Куцику, что это первоапрельская шутка, он в силу своих умственных способностей, никак не мог её понять.
Гражданин прокурор, очень надеемся, что Ваш интеллект выше, чем у сторожа Куцика и Вы поймёте, что первого апреля мы только шутили.
Шутка
В жизни всегда есть место шутке, даже на скамье подсудимых. Только своим большим чувством юмора пыталась объяснить в суде кражу вещей у соседки по комнате в общежитии её подруга Маша Простудина.
Какая же это кража, удивлялась она, непонимающим шуток работникам милиции. Да, я взяла Наташкины вещи, но не для того, чтобы украсть их, а только для того, чтобы подшутить над ней. Мол, пока ты ездила домой, нас здесь обокрали. Только для большей убедительности, я вместе с Наташкиными вещами припрятала и свои. Разве я виновата, что моя шутка её не обрадовала? Разве моя вина, что у Наташки после пропажи части вещей пропало всё чувство юмора и она сразу подумала, что её точно обворовали. Не призналась же я ей в своём розыгрыше потому что надеялась, что она и сама догадается обо всём. Именно поэтому, когда Наташка пригрозила мне, что заявит в милицию о краже я тоже восприняла её слова просто как шутку. А то, что в милиции я сначала говорила, что мол, не знаю где вещи так это тоже была шутка. Но как только я убедилась, что в милиции шутить не любят, я сразу во всём призналась. Призналась, что взяла вещи, но не потому, что хотела пошутить, ведь в милиции таких шуток не понимают, а потому, что хотела сохранить наши вещи от настоящих воров. Но в милиции и тут меня не поняли. «Как это, говорят, ты взяла вещи на сохранение, если «охраняла» их и от хозяйки?» Замучалась я с этими непонятливыми милиционерами, не верят они ни одному моему слову и не понимают никаких шуток. Вбили себе в голову, будто я воровка.
«Если уж так хотите, судите меня за мои шутки, только и приговор пусть будет шуточный, просила Маша Простудина сквозь слёзы своих судей в последнем слове. Я больше так не буду!
Были ли её последние слова шуткой покажет время.
Вор-спасатель
Тучков пришёл на вокзал, как он сам сказал, от нечего делать. Но сразу же задался вопросом а что здесь делает вон та тёмно-синяя сумка? На самом крайнем подоконнике. В углу. Этот вопрос сразу же заставил серьёзно задуматься Тучкова. Он думал о нём, когда смотрел расписание движения поездов, он думал о ней, когда проводил взглядом целых четыре поезда и уж совсем этот вопрос стал ребром, когда Тучкову нужно было уже покидать помещение вокзала. В какой-то момент в голове у Тучкова мелькнуло предположение: «Может быть эта сумка принадлежит кому-то из граждан, также находящихся на вокзале? Ну, бывает же такое!» Но он сразу прогнал эту мысль прочь. «Нет, нет и нет! Быть этого не может. Сумка лежит здесь целый час. Нет, она лежит здесь целый день. Может быть даже с ночи. Да, нет же, она лежит здесь целую вечность!» понял Тучков. Сумка казалась ему старой, поношенной и так жалко было смотреть на неё безучастно. «Несчастная, я унесу тебя из этого душного и тесного мирка. Со мной ты увидишь свет. Только я смогу по достоинству оценить твоё внутреннее содержание», думал Тучков, вожделенно глядя на сумку. «Наверное, там лежит что-то съедобное, а я с утра ничего не ел», прервал он полёт своих высоких мыслей и опустившись на грешную землю, сделал шаг на встречу сумке и своей судьбе
У меня и в мыслях не было, что я совершаю кражу! объяснял он потом на следствии.
Ну, конечно же! Какие могут быть сомнения! Он всего лишь спасал сумку из небытия.
Неудачное превращение
Кондрат чувствовал себя настоящим сторожем только находясь на посту с собакой. Нет, в эти часы Кондрат чувствовал себя не сторожем на посту, а пограничником в дозоре. И всё из-за собаки! Только её надрывный вой по ночам мог поднять его с кушетки, чтобы сделать обход объекта, только вместе с ней он не боялся ночью никаких воров, а днём никаких начальников. Только рядом с собакой он чувствовал себя человеком.