мне крест нести, тебе считать ступени.
***
Майе
На тяжесть одеяла наплевать,
такая мягкота! И леность в теле.
И сон накатывает опять,
за ним другой весенней акварелью.
В серьёзном мире полдень на часах,
идут дела, проходят безделушки.
Как утро нынче утром непослушно!
И снова сны, как вата на дрожжах.
В четырнадцать Джульетте тосковать,
любить и презирать запреты.
И сонными руками не достать,
не изменить, не повернуть сюжета.
Отец не в счёт, пока вернётся мать,
успеть поспать в тридцать седьмом сонете.
Поэза
Таблетки, склянки и цветов корзины.
Ваш бывший пышный лик охорошел так сразу,
и Северянин удивлённо скажет:
Я затону пилюлей аспирина
в бокале Вашем!
***
Две женщины в моём дому,
в моём высоком терему.
Две женщины со мной живут,
огонь разводят, шерсть прядут.
И страстью грешная одна
и небом данная жена.
Как много лет в дому моём
живём, в три голоса поём.
Одна, как сон, вторая ночь,
светлы их светом сын и дочь.
Одно дыханье дал мне Бог,
за выдохом горячий вдох.
Литая плоть, высокий дух;
а мне нужна одна из двух.
Две женщины плетут мне сеть,
что нить, то шёлк, что нить, то плеть.
И не дают мне умереть
хозяйка жизнь и гостья смерть.
***
Уже воспоминанья тень
не часто, не отчётливо, не смело:
свет глаз не ярче света тела.
Был вечер. Было утро. Первый день.
***
Из луковицы суп сварила,
из жизни слово создала.
На петлю тело уронила.
Из петли крылья подняла.
2002
***
Ещё не ясен приговор,
мучителен процесс дознания.
И жизнь взамен торгует вор
на миг безумного признания.
Из пропасти растущих глаз
взошли ответы на прошение:
и оправданье и прощение,
и приглашение на казнь.
2003
***
И глаз твоих небесная усталость,
и рук моих несдержанность; пока
как будто жизнь ещё не начиналась
в замесе дивном: света и песка.
***
Сегодня темно и темно,
сиди и молчи в окно.
Склонился от страха злак;
сегодня на улице мрак.
И ты что-то шьёшь иглой;
и свет уже никакой.
На улице мгла и мгла,
дорога куда-то ушла.
Ручьём скатилась, рекой
и нет уже никакой.
Уехать куда-нибудь,
да ливнем размыло путь.
А нам уже всё равно,
молчим и молчим в окно.
***
И я ещё мог бы, и ты бы могла,
но ангела тень между нами легла.
***
В толчее у троллейбуса, подле "Крупской",
где запах не книг, а потных духов и мыла,
как по голой стене,
по глазам и мимо
два огромных, два рысьих глаза.
Natalie!
Не узнала с раза Не Пушкин
Надо было по-русски
Люблю
Те переходы в круг
из полукруга
от щиколоток и до рук
подруги,
когда в ночи тела
без тени,
и два больших крыла
её колени.
И дни, когда тихи,
и дни, когда туманны.
И Тютчева стихи,
и Мандельштама.
И ночи тёмный свет,
и свет отчизны.
И горечь сигарет,
и горечь жизни.
И сборища людей
на площадях и в парках.
И неба голубей
дымок над хатой.
И не открытый клад,
и старую монету.
Чай, чёрный шоколад,
последний месяц лета.
Когда уходит страх
и не уходят дети.
И жизни полный шаг
на шаг от смерти.
***
Отчего я только помню
ночь и потолок бессонный,
да матрац общежитейский,
куцый памятью, где песни,
скрип и пятнами вина
наша быль наведена?
Отчего я только знаю
всю раскрытую у края
сумасшедшего окна?
И луна обнажена.
По паркету ходит лето;
чай, варенье и конспекты.
Отчего я только слышу
дождь, играющий на крыше
фугу вечную свою,
лист, упавший на скамью,
руки, мысли на лету,
синие глаза впритул?..
***
Но у неё волосы длинные,
а я ношу волосы короткие.
И пусть мы и из одной глины,
и предки спасались в одной лодке,
но у неё пышные груди,
а у меня в штанах рогатка.
Но она любит крепкие руки,
а я люблю яблоки сладкие.
***
Ночь за окном. Снег за окном. Новогодняя ёлка
хвойная ветка в узкой бутыли зелёной тоски.
Распусти мою голову да свяжи шерстяные носки,
почитай-ка мне сказку про доброго серого волка.