Даже Дохляка вернул к жизни!
После непродолжительного молчания Андрей объяснил:
– Все очень просто. Каждый человек, кроме своего физического тела, имеет биополе, если тебе это понятно. Оно невидимо человеческому глазу, но некоторые люди, в том числе и я, могут чувствовать его. Всякая болезнь начинается с разрушения одного из участков этого поля. И лишь затем страдает материальная оболочка. Я воздействую своими силами на поврежденные зоны, восстанавливая их первоначальное здоровое состояние. Таким образом я вылечиваю тело человека. Это – если в двух словах.
– Так ты, значит, врачеватель душ? – заключил Бес.
– Называй меня так, если тебе угодно. Но это определение не совсем точное, – не стал вдаваться в подробности Андрей.
– Монах! – не успокаивался Бес– Если я правильно понял, ты можешь определить болезнь, если она еще началась?
– Да! Нарушение биополя может не сразу отразиться на материальной оболочке.
– Тогда наверняка ты сможешь определить, какие болезни грозят мне в будущем. Я говорю о будущем, потому что сейчас меня ничего не беспокоит. Разве что похмелье… Но ведь от похмелья даже ты не можешь вылечить. – Он подмигнул своим собутыльникам. – Ну, а если найдешь какую-нибудь начинающуюся болячку, сразу же вылечи ее, – строго закончил «пахан».
Андрей внимательно посмотрел на Беса, а затем ответил:
– Я не лечу таких людей, как ты. Это бесполезно. Твоя аура настолько темна, что я не в силах помочь тебе. Вероятно, в своей жизни ты натворил очень много зла и продолжаешь творить его дальше. Я могу сказать лишь одно. В следующем воплощении, то есть в твоей следующей жизни, ты будешь очень сильно страдать! Тебе придется на себе испытать все то зло, которое ты причинил людям!
– Ты много говоришь, монах! – со злостью в голосе рявкнул Бес.
Пьяная ухмылка исчезла с его лица.
Я знал, что это не предвещает ничего хорошего.
– Я говорю правду! – Андрей взглянул блатному прямо в глаза.
Несколько секунд они смотрели в упор друг на друга. Бес первым отвел свой взгляд. Опустив голову, он прошел мимо нас, словно потерял всякий интерес к разговору, да и к нам тоже. Я потянул Андрея за руку, и мы вышли из курилки.
– Зачем ты все это ему сказал? – спросил я, предчувствуя самые плохие последствия этого разговора.
– Он хотел знать правду. Теперь он ее знает, хотя очень сомневаюсь, что это остановит его. – В голосе монаха звучало неподдельное сочувствие. – Мне жаль его. Так же, как и остальных людей, совершающих подобные ошибки.
– Нашел, кого жалеть! – удивленно воскликнул я, а про себя подумал: «Наверное, я никогда не перестану удивляться поступкам моего друга». – Ты слишком добрый, Андрей, а в нашем мире это недопустимо.
– А я уверен, что доброта и любовь спасут мир! – убежденно ответил он.
– Если уж ты такой идеалист, то почему тогда бежишь из тюрьмы? – Я не смог удержаться, чтобы не подковырнуть его.
– Мы ведь не делаем никому зла тем, что бежим отсюда. Мы просто исправляем ошибку, допущенную правоохранительной системой, – спокойно ответил мой друг.
– Да, это точно. Мы просто исправляем несправедливость, и совесть наша чиста, – повторил я за Андреем. – Хорошо, пойдем спать. У нас завтра трудный день.
Мы разошлись по своим местам. Мне очень долго не удавалось заснуть. В голове постоянно прокручивались различные варианты нашего побега. Конечно же в таком случае все предусмотреть невозможно. Но, пользуясь логикой, можно просчитать действия наших преследователей и постараться упредить их.
Я слышал, как дневальный прошел в другой конец барака и с кем-то заговорил. Но, увлеченный своими мыслями, не обратил на это никакого внимания. Кому-то не спится, ну и что с этого?
Уже засыпая, я вдруг почувствовал, что меня тормошат за плечо.