— Разве годится стрелять куда попало? Людей не жалко? Болванам, которым лишь бы пальнуть, нельзя браться за оружие.
Охотник был здоровый, дюжий детина, с лицом, задубевшим, как его кожаный костюм. Он вышел на дорогу, добродушно улыбаясь, и остановился, чтобы меня оглядеть. Поставив ружье прикладом на землю и оперевшись на него — так что ствол спрятался в его кожаном с бахромой рукаве, — стрелок пристально смотрел на меня.
— Когда битый час преследуешь оленя — как же упустить решающий выстрел? Прости, что испугал тебя, дружище.
— Ничего себе — дружище! — фыркнул я. — Совсем немного — и удружил бы мне так, что больше мне на этом свете уже ничего бы не понадобилось.
— Да нет, такого у меня и в мыслях не было.
Он сказал это так искренне, что гнев мой сразу утих, однако для виду я еще продолжал петушиться.
— Неважно, — отрезал я, — пуля может угодить куда угодно.
Мои слова, похоже, вызвали в нем досаду.
— Приятель, — возразил он, — ведь я уже сказал, что мишень у меня была другая. И потому не стоило беспокоиться, даже находясь в одном дюйме от оленя. А ты был от него на целый ярд. У меня, говорят, особый дар.
Заметив мои сомнения, он вытащил ствол из рукава. Ружье, как ни странно, было с кремневым замком; он быстро зарядил его и заправил порохом. Затем огляделся.
— Видишь вон того ястреба? — спросил он. Да, я видел хищника, летящего меж рядами деревьев. В когтях он держал белку; рыжий хвостик слабо болтался на весу.
— Белку не спасешь, и хвост ей уже не понадобится, — заметил охотник и вскинул ружье. В следующую секунду беличий хвост уже падал на землю, а ястреб, целый и невредимый, взмыл вверх.
— У меня редкий дар, — невозмутимо заметил стрелок, — и я бы погрешил против истины, говоря, что это не так.
— Да, в самом деле, — согласился я, — мне приходилось видеть меткую стрельбу. Но здесь — никакого сравнения!.. Ты, наверное, проводник?
— Мое прозвище — Следопыт, дружище.
— А мое — Серебряный Вихор, — парировал я. — Следопыт — ага… Ты случайно не знаешь, как добраться до Хеорота?
— Хе-о-рот…
Он помолчал, прочищая ствол шомполом.
— Это не на ленапском языке, и у мингов я такого слова не слыхал.
— Хеорот расположен где-то на побережье.
Лицо его разгладилось.
— Я так и думал, что название не здешнее. У Большого Моря я никогда не был, дружище, и потому ничем не могу тебе помочь.
Следопыт вытащил шомпол из ствола. Теперь, держа ружье на весу, он предложил:
— Если ты голоден — окажи мне честь, отобедай со мной.
Мед и ягоды — не слишком сытная пища для дальнего ходока; конечно же, я с радостью принял его приглашение. Олень лежал в нескольких шагах по ту сторону дороги. Пересекая ее, охотник помедлил, внимательно вглядевшись в примятую листву.
— Сегодня никто не проходил здесь, кроме тебя, — сказал он со знанием дела. Я же никаких следов не видел и не понимал, каким образом он видит их. Пока я собирал хворост, он успел освежевать оленя.
— А переходил ли ты вторую тропу от развилки? — спросил я, переламывая сухую ветвь о колено.
Деловито нарезая мясо для жаркого, Следопыт даже не обернулся.
— Там есть следы какого-то странника.
— Странника, говоришь? — Мне хотелось его поддеть, но удерживала боязнь остаться голодным, и я умерил свое ехидство. — А мне известно, что там проходила женщина.
Следопыт призадумался.
— Да, возможно, это следы женщины. Маленькая нога… но женщины, как правило, не путешествуют без провожатого.
Он взглянул на меня с укоризной.
— Не от меня зависело, что она пустилась в путь одна. Но раз уж так случилось — я должен догнать ее, чтобы помочь в случае необходимости, — сказал я, недвусмысленно набивая себе цену.
Лицо Следопыта прояснилось.
— Так поступают настоящие мужчины, — подтвердил он. — Молодец, дружище.