Карнаухов стоял в метро и, покачиваясь, ждал поезда. Достал из кармана грязную ириску и с чмоканьем стал ее жевать. Подошел поезд, диктор объявил: «Граждане, будьте вежливы, уступайте места людям преклонного возраста, инвалидам и беременным женщинам».
Карнаухов вошел в вагон, огляделся, гаркнул что было сил: «Ггаждане, бегеменные женщины есть?» Не услышав ответа, плюхнулся на сиденье, развалился и захрапел.
8
Карнаухов, крадучись, вошел в квартиру. Но предосторожности были излишни: жена сидела на кухне и ждала его появления. Увидев жену, Карнаухов всплеснул руками и радостно воскликнул:
Ба! Мой малыш не спит и ждет появления своего медвежонка!
Карнаухов, ты когда кончишь бухать? Это невыносимо! Ты являешься неизвестно во сколько, ни черта не зарабатываешь, ведешь себя, как скотина!
Ну, малыш, ты слегка преувеличиваешь. Сейчас не так уж и поздно
Когда я за тебя выходила, то думала ты станешь великим артистом! Ты ведь такие надежды подавал! Ты был лучшим на курсе! И в кого ты превратился!
Карнаухов подбоченился:
В вождя мигового пголетагиата!
Идиот! Я думала ты будешь сниматься в кино, играть великие роли, а ты работаешь в каком-то занюханном театре
Можешь успокоиться, сегодня я ушел из театра!
Как?!
Да! Сколько можно терпеть эти унизительные условия! Этого игуанодона режиссера! А труппа? Это же какие-то ничтожества, убогие людишки! Кроме того, у меня появились перспективы. Меня пригласили во МХАТ.
И в который из двух?
Не поверишь сразу в оба. Вот, думаю, какой выбрать.
Так, понятно. Ты безнадежен. Карнаухов, ты бездарь и ничтожество
Малыш, хватит ругаться. Ну, ушел из театра делов-то. Иди лучше сюда. Давай сегодня устроим ночь любви. Ты будешь моей Инессой Арманд.
Карнаухов полез к жене, но та оттолкнула его и врезала оплеуху.
Пошел вон, извращенец!
Ну почему извращенец? возмутился Карнаухов. Это ролевые игры! Многим нравится.
Ну, и иди к тем, кому все это нравится! Короче, с меня хватит! Между нами все кончено! Я подаю на развод!
Карнаухов принял трагическую позу:
О, Боже! Нет, только не это! Я не вынесу такой утраты! Ты не знаешь, что ты для меня значишь! Я без тебя пропаду! Любовь моя, моя отрада, моя африканская ночь! Карнаухов упал на колени. Нет, я не могу отпустить тебя, я никогда себе этого не прощу! Как я буду жить?
Прекрати паясничать, Карнаухов!
О, жестокосердая, как можешь отвергать ты падшего, не подать руки страждущему?
Обнимает жену за бедра, пытается повалить на пол.
Одну, всего одну ночь любви изгою Ну, побудь сегодня Инессой Арманд, что тебе жалко что ли?
Жена вырывается.
Все, Карнаухов! Нам нет места под одной крышей.
Ну и черт с тобой! Уходи! Иди туда, откуда пришла! В тину пошлости и болото низменного бытия! Оставь меня, недостойная!
Э, нет, Карнаухов. Это ты уйдешь. И прямо сейчас. Может ты забыл, но это моя квартира. Вещи твои я уже собрала! В коридоре стоят. Предупреждаю сразу: не уйдешь вызову полицию.
Карнаухов, хлопнув дверью, с большим чемоданом на колесах, из которого торчали какие-то вещи, стал спускаться по лестнице.
Я ухожу! Я не требую пощады! Я буду скитаться по свету, как Лир! О, неблагодарный мир! Ты еще вспомнишь обо мне!
9
Карнаухов шел вдоль набережной. Внезапно он увидел отблеск костра у кромки воды. Заглянув за парапет, он понял, что это греются бомжи.
О, господа клошары! воскликнул он. Узнаете, кто я? Точно, я первый признак белой горячки! Сам Ильич. Встал из мавзолея, чтобы лично поздороваться с вами. Надоело лежать, хочется выпить в хорошей компании.
Спустившись вниз, продолжил:
Давайте выпьем, господа клошары! Я угощаю! Вот, у меня тут был где-то коньячок И вообще считайте, что с сегодняшнего дня в вашем полку прибыло!
Открыв чемодан, достал бутылку коньяку.
Вот. Прямо как в пьесе Горького «На дне». «Мой органон отравлен алкоголем»! Ну, кто первый?
Карнаухов протянул бутылку и только тут заметил, что «клошары» как-то нехорошо переглядываются и начинают окружать со всех сторон нежданного гостя.
Ты смотри, пальто хорошее, прохрипел один.
И денежки в карманах наверняка имеются, отозвался второй.
Третий взялся за ручку чемодана.
Эй, ты! возмущенно воскликнул Карнаухов. А ну пусти!
Лучше отдай по-хорошему, просипел «клошар».