Сначала я поежился от холода, который струился по моей спине, потом затошнило, и когда стало совсем невыносимо, я оторвался от старушки и бросился к расположенной у остановке урны.
Меня выворачивало наизнанку. Я ничуть не стыдился стоящих рядом людей, зная, что трезв. А трезвому человеку нечего стыдиться за свои рвотные массы. В России, если ты трезв и не в наркоманском висе, ты всегда вызовешь сочувствие.
— Кормят, суки, черт знает чем, — выразил общее настроение мужик с портфелем старшего научного сотрудника — портфель был затерт до дыр.
— Ну, этот-то явно не перловкой оскоромился, — дорисовала настроение наблюдателей дама с сумкой матерой домохозяйки — сумка по низу была обшита недоступным лезвию бритвы материалом, а застегивалась на замок от летной куртки. — Лососятину небось несвежую подали…
— Стыдно, женщина, — сказал инженер и протянул мне платок.
Не зная, как компенсировать ему ущерб от потери вещи, я протянул ему вынутую из кармана сотню.
— Стыдно, гражданин, — сказал инженер и мне.
— Где тут свежий воздух?.. — прошептал я.
— Галлюционации — первый симптом отравления, — сообщил кто-то из толпы.
Шатаясь и вытирая рот, я добрался до тени и сел, как кочет, на металлическую изгородь. Прошло еще пять минут, прежде чем я смог двинуться дальше. А двигаться следовало побыстрее, потому что неизвестно, смогу ли я успеть в банк «Люкс-капитал» до его закрытия.
— Сдачи не надо, — бросил я водителю, протягивая купюру.
В туалете банка я привел себя в порядок и купил в киоске упаковку «Дирола». Ссыпав в рот все его содержимое, я жевал до тех пор, пока не добрался до двери с надписью «Обслуживание физических лиц».
— Вот заявление, — я протянул клерку исписанный под его диктовку бланк. — Как только деньги поступят в ваше распоряжение, я хочу, чтобы вы перевели их в питерский «Статус-банк». Реквизиты в заявлении.
Утром следующего дня, валясь с ног от усталости, я вошел в двери «Статус-банка». Я не спал к этому времени уже трое суток. Любой человек с высоким лбом скажет, что цивилизация шагнула далеко, и для переброса суммы, хотя бы и большой, существуют более разумные способы. Например, контакт по телефону или электронная почта. Но я не мог позволить себе такую роскошь, как сон, в то время пока восемьдесят два миллиона долларов, теряя на каждом перегоне по проценту от суммы, двигаются по стране.
Если бы в моей схеме был еще хотя бы один транзитный пункт, я упал бы замертво. Но «Статус-банк» был последним.
— «Бэнк оф Нью-Йорк», — неузнаваемым голосом просвистел я, глядя прямо в глаза вице-президенту банка.
— ОК.
— Скажите, сколько лет вы занимаете пост вице-президента?
Он посмотрел на меня голубым взглядом.
— Шестнадцать.
Он мой коллега. Но ему, в отличие от меня, наплевать, с кем заключать контракт. Главное, что его контора от этого поимеет. Потому он, верно, и служит вице-президентом так долго, и ему ничего не грозит.
Криво улыбнувшись, я почесал подбородок. Раздался звук, с которым наждачка ездит по грубому дереву.
— Скажи, как тебе удалось столько протянуть?
Он в последний раз оценил серый воротник моей белой рубашки, мятый пиджак в руках и мертвячный вид.
— Коллега?
— Да, только в другой теме…
Теперь он, кажется, нашел ответ на последний, мучавший его вопрос. Топ-менеджер с обликом преследуемого и табличкой «Физлицо» на шее гоняет по планете восемьдесят миллионов явно юридических долларов. Но ему все равно, потому что восемьсот тысяч долларов осядут в «Статусе». Намечается неслабый бонус по итогам квартала.
— У меня есть правило, которое я неукоснительно соблюдаю… коллега.