И тут случилось вот что. На ночной дороге за Обводным каналом полыхнули яркие лучи фар, и стал слышен тот специфический лязгающий грохот, о котором так красочно рассказывал старший урядник Горшков. Мысли об отдыхе моментально вылетели из казачьих голов, и они гурьбой высыпали на набережную, не зная, куды бечь и кому сдаваться.
Ревя двигателями и лязгая гусеницами, три приземистые коробки двигались по набережной Обводного канала. Теперь казаки точно поняли, что ЭТИ прибыли по их душу. В свете фар было видно, что на этих грозных машинах восседают, словно мужики на телеге с сеном, вооруженные люди.
Пока железные коробки приближались к казармам, в первые ряды глазеющих на них казаков протолкнулись члены полковых комитетов. Страха не было. Во-первых, казачки по натуре своей были не из робкого десятка, а, во-вторых, им почему-то думалось, что русские люди не должны стрелять в своих же, русских. Большевики на этот раз пришли к власти тихо, без пальбы и кровопролития, никого не напугав, кроме разве что питерских гопников и послов Антанты. Но ни мнением первых, ни тем более мнением вторых казаки, в общем-то, не интересовались, им вполне хватало и своих забот.
Поэтому никто из них даже не вздрогнул, когда все три машины остановились шагах в двадцати от толпы. С первой из них ловко спрыгнула высокая плотная фигура.
Здорово, земляки-станичники! сказал военный (должно быть, главный среди незваных гостей).
Следом за ним с брони посыпались и остальные. В темноте не было видно, что механики-водители и наводчики-операторы БМП остались все на своих местах.
Казачки в ответ тихо загудели и вытолкнули из своих рядов хорунжего Платона Тарасова, одного из самых уважаемых и степенных казаков.
И вам здорово, добрые люди, осторожно ответил Платон, потом немного помолчав, спросил: вы чьи же такие будете?
Офицер-поручик (в свете фар блеснули три маленькие звездочки на погонах) сделал шаг вперед.
Господин хорунжий, не знаю, как там вас по имени-отчеству, мы роду-племени казачьего, и служим лишь России-матушке и товарищу Сталину, а более никому.
Сталину, говорите почесал в затылке Платон. А почто ваш Сталин всех казаков под германские пулеметы погнать хочет? Чтобы всех казачков извести, а землю нашу иногородним отдать? Он с победным видом обернулся назад. Верно я гутарю, братцы?
Верно, верно! загудела толпа.
И кто тебе сказал такую ерунду? со смехом выкрикнул из темноты один из прибывших.
Так такой же большевик, Яковом Свердловым его кличут, степенно сказал Платон Тарасов. Своими ушами слыхал что, дескать, по наущению Сталина нас, казаков, генералы-золотопогонники пошлют под Ригу, в самое пекло, прямиком под германские пулеметы. И когда никого не останется, Сталин нашу землицу для иногородних-то и заберет. Так что отвечай, поручик, почто нехристю служишь?
Ты, станичник, до седых волос дожил, да только ума не набрался, язвительно ответил морской поручик. Это кто же нехристь-то, товарищ Сталин что ли? Да чтоб ты знал, грузины в православии постарше даже нас будут. А товарищ Сталин так он вообще в семинарии учился, не доучился только. Пошел за правду бороться, как Христос заповедовал.
Точно, дядь Платон, он правду гутарит, крикнул откуда-то сзади молодой голос, православные они, грузины эти.
Хорунжий Тарасов, уже имеющий вид «сижу в луже», возвысил на молодого казачка голос:
Цыц, Митрофан, не лезь в разговор старших! Ума-разума сначала наберись! Без тебя знаю, что православные они, это я так, проверял.
Если Платон Тарасов и собирался кого этим заявлением запутать, то он дал маху. Грохнул такой взрыв хохота с обеих сторон, что дезавуированный «авторитет» тихо и незаметно покинул площадку, чем моментально воспользовался его оппонент.
Станишники, да вы что, совсем из ума выжили? Кому вы поверили? Тем, для кого, как они сами говорят, «Россия это охапка хвороста, брошенная в мировой пожар революции»? Да вы для них быдло, которое должно убивать друг друга для торжества ИХ революции. Вот что говорил Свердлов о русской деревне Поручик вытащил из кармана лист бумаги и стал читать вслух: «Только в том случае, если мы сможем расколоть деревню на два непримиримых враждебных лагеря, мы сможем разжечь там гражданскую войну». Ну? Понятно теперь, что им нужно?
Из толпы казаков раздались возмущенные голоса: «Ироды!», «Так вот они что хотят!», «Убить за такое мало!»