Эти слова и сейчас сохраняются в нашей речи в виде междометий. Ученые даже выделяют так называемые первообразные (непроизводные) междометия, в современном языке не имеющие связей ни с одной из знаменательных частей речи: а, ага, ай, ау, ах, ба, брр, брысь, ей-ей, их, на, но, ну, о, ого, ой, ох, тпру, тю, тьфу, увы и т. д. (они отличаются от производных междометий, типа брось, батюшки и т.п.). Первообразные междометия служат для выражения эмоций и, что еще весьма характерно, первообразные междометия схожи у многих народов. Например, это отразил в своем вольном стихе «Мы сидим за одним столом» поэт В. Солоухин.
Но в это время кошка,
пробиравшаяся по крыше,
Прыгнула, чтобы поймать воробья.
Промахнулась и упала в кадушку
с водой.
Ха-ха-ха! на это сказал англичанин. Ха-ха-ха! ответил ему француз. Ха-ха-ха! подтвердил им обоим немец. Ха-ха-ха! согласился русский с тремя.
Официант, поклонившись вежливо,
сообщил нам,
Что будет подано
Самое лучшее,
Чуть не столетней выдержки,
Уникальное, фирменное вино.
О! на это сказал англичанин. О! француз отозвался мгновенно. О! охотно включился немец. О! согласился с ними и я. ()
Так я понял, почему,
говоря по-разному,
Мы все же в конце концов
понимаем друг друга:
Англичанин, русский, немец, француз.
Не правда ли, точно так же могли реагировать на какие-то внешние события самые древние пралюди?
Древний человек, общающийся междометиями, или сигналами эмоций, был, видимо, куда более эмоциональнее человека современного, поскольку значительная смысловая нагрузка при таком способе общения ложится не столько на символическое значение слова, сколько на эмоционально-экспрессивную реализацию, на лицедейство говорящего. В самом деле, и современный человек, оперируя только эмоциональной окрашенными интонациями и нечленораздельными возгласами, вполне сможет передать какой-то минимум информации. Для это, правда, придется больше обычного корчить рожи и размахивать руками.
Постепенно междометия, видимо, стали отрываться от прямой передачи эмоциональной информации и превращаться в полноценные слова с закрепленным символическим смыслом.
Теория звуковых выкриков предполагает, что речь возникла из возгласов, сопровождающих коллективных труд и служащих именно для организации труда или, например, охоты. Некоторые аргументы в пользу этой теории нам известны. К примеру, крестьяне-загонщики, выгоняющие из кустов дичь для барина, перекрикивались возгласами «бойся!». Это слово, хоть и обращено к предполагаемому кабану, но служило больше для выяснения взаимного расположения загонщиков, для координации их действий в пространстве. Ну, а старинное «э-эх, ухнем!» или «раз-два-а-а, взяли!», употребляется и сейчас, если надо сообща выдернуть машину из сугроба. Надо сказать, что символической нагрузки у этого выкрика нет, он ничего не означает. Он служит именно для ритмической организации совместного усилия, для соорганизации.
Известна также теория жестов, согласно которой прачеловек передавал информацию соплеменникам комплексом жестов, движений, мимики и звуков. В некоторых примитивных племенах охотники, вернувшиеся с охоты, рассказывают о ней соплеменникам с помощью своеобразного танца-песни, где имитируют свое поведение, поведение животных и даже погоду. Вероятно, этот «звуко-танцевальный комплекс» мог стоять у истоков речи; его звуковая составляющая затем выделилась и развилась в речь, поскольку звуковой аппарат человека оказался достаточно пригодным для развития именно звуковой составляющей коммуникации.
Многие исследователи склоняются к тому, что первоначальная человеческая речь состояла из аморфных звукопредложений, слитых с интонацией и жестами. Она походила на обезьяньи выкрики или те односложные обращения человека к животным, которые можно наблюдать и сейчас. Звукопредложение было односложным, в нем преобладали гласные звуки, в разных ситуациях один и тот же звуковой комплекс мог означать разные вещи, то есть зависел от ситуации и интонации. По-видимому, большое значение в формировании смысла звуковых комплексов играло повторение, как и сейчас в некоторых первобытных племенах. Вообще, речь древнего человека должна была быть похожа на пламенный агитационный спич эмоциональным напором, звуками и жестами надо было буквально вдолбить соплеменнику свое сообщение, так как словесный арсенал был небогат.