Наталья Петровна Гаврикова - Живая жемчужина стр 2.

Где-то птицы поют
На ладонях любви,
Пышно розы цветут
И вблизи и вдали.
А у нас неуют,
А у нас тишина,
За окном ноябрю
Покорилась сосна.
Коротая досуг,
Дед на печке кряхтит
И голодному псу
«Чтоб ты сдох!»  говорит.
Где-то птицы поют
На вершине мечты
И подсолнух клюют,
Что дорос до звезды.
А у нас нелады, а у нас неуют.
Где-то птицы поют, где-то
Птицы поют.

Ноябрь зачем-то подводит всех,
Погоде не быть хуже:
Кружится первый, чарующий, снег 
А под ногами  лужи.

В угоду безликому ноябрю
Сама будто бы таю.
А ты говоришь, что я круто темню,
Люблю ли тебя  не знаю.

Небосвод громастый
Задрожал от гнева:
Будет день ненастным,
Превратится в невод
Каждый переулок.
День  не для прогулок,
Лишь для листьев-рыб
И для истин-глыб.

Тоскует ворон  узник мрака 
И смотрит вниз с еловой высоты 
На то, как бодро бегает собака,
Как воробьи взъерошили кусты,
Как детвора играет до упаду,
Как старики согбенные ворчат,
Как, словно заколдованный, по саду
Летит листок, похожий на печать.
И знает ворон  мир неоднороден:
Он верным наблюдением учён.
Насколько белый свет богоугоден,
Настолько почему-то обречён.
Вран не по-птичьи недвижим и мрачен.
Прижав к бокам тяжёлые крыла,
Он одурачен или озадачен
Всеобщей проницаемостью зла.
Он был свидетелем любовных излияний,
Нелепых ссор и трудных расставаний 
И удивлялся глупости людской
С какой-то вещей траурной тоской.
А думали  он первая помеха,
Когда поблизости заря успеха:
Сидит себе  и каркает, как враг.
На самом деле ворон  только знак,
Что счастья мимолётного не ценим,
Вот-вот другому, как себе, изменим.
Я знала ворона, который ведал чувство
К монашенке  и ей не досаждал.
Своим крылом хранил от безрассудства
И об опасности, кружась, предупреждал.

О, как безмерно мироздание,
Непостоянна жизнь земли:
Природа в жажде созидания
Меняет образы свои.
Неповторимо-невозвратные,
Они вкушают жизнь как сон.
Восторги и мольбы невнятны,
Но громогласен смертный стон.
Природа, ты зачем-то хочешь,
Чтоб краше стало всё, новей, 
И жутко так сова хохочет,
И поедает зверя зверь.
Нельзя ль в холодном мироздании
Такие окна распахнуть,
Чтоб всех в новейшее мерцание
Из праха и тщеты вернуть?

Вы со славой сидели за круглым столом 
И делились то хлебом, то добрым вином,
А я крошки у ног собирала,
И мне этого счастья хватало.
Хлеб разделить  не стезю преломить, 
И великие люди  не боги.
Я низала на луч отрешённой звезды
Не земные, случайные, ваши черты 
Незабвенные мудрые строки.
Вы сказали: «Дам нищему руку»,  и вот
Я приблизилась в ветхих одеждах.
Вы подумали: « Бог эту гостью спасёт,
Коль явилась со светлой надеждой».
Но померкла надежда от зябкой тоски 
По Отчизне, по дому, по другу
Чьё тяжёлое сердце разбито в куски,
Тот не носит ни щит, ни кольчугу.

                              Марине Нестеровой

Этот ласковый голубь  ничей,
Но такой белоснежный и чистый,
Словно снег, не холодный, пушистый, 
И с меня не спускает очей.

В оперенье его  благородство,
Он имеет какое-то сходство
С отвлечённой моею мечтой,
Даже с Духом, который Святой.

Не даёт он пустых обещаний,
Примирённый с людьми и вещами,
Словно тайная радость во мне,
Потому что явился во сне.

Сколько осени в ваших глазах 
Неизбывная тайна печали.
Кто вам слово плохое сказал,
Или ваши надежды увяли?

Вы идёте на призрачный свет
Затерявшихся в сумраке келий,
Вы не женщина больше  поэт,
Постигающий сущность мистерий.

Ваша хрупкость подобна лучу,
Ваши пылкие чувства распяты.
Пред иконой поставьте свечу,
Помолитесь за всех виноватых.