Есть мнение, если сам перец ясен, ему уже не страшен никакой принцип.
Чем отличается дурак от умного. Все-таки есть еще на свете светлые пятна, есть. Вот Тимоти Лири, помнится, говорил у себя где-то, что чем умнее отдельный человек, тем быстрее и точнее прием, обработка и передача информации. У меня тут сразу возникает масса ненужных вопросов.
Скажем, если у любой компьютерной системы прием, обработка и передача информации заведомо выше, чем у любого дурака, то почему тогда она не знает вещей, которые знает любой дурак? Или вот еще говорят, что будто сеть цепей мозга человека много сложнее любого современного компьютера. Что тогда дураку не дает поумнеть?
Я серьезно: компьютер иногда в самом деле выглядит болваном, но это ничто в сравнении с начитанным дураком, который, однажды зависнув, в принципе не способен перезагрузить систему.
Очень свежо: если не можешь ответить на вопрос, надо его стирать. Тогда не на что отвечать. Большого, наверно, ума, эти его «люди будущего». Создалось впечатление, что невинный вопрос оказался до некоторой степени выше общего умственно-энергетического потенциала уважаемого мыслителя и творческих усилий его обслуживающего персонала. Ничего страшного, бывает.
Кстати, я тоже мог бы предложить от себя несколько вопросов, на которые заведомо никто никогда не узнает ответа. Так и останутся они навсегда тайной, укрытой мраком. Вот скажем, хотя бы повторяющаяся фраза о Ницше, посредством которой уважаемый писатель то и дело ловко уходит от любого неловкого вопроса. «Это был великий поэт, но ему здорово не повезло с поклонниками», если не ошибаюсь, он взял ее из «Отягощенных злом» (или они были обремененные? Не помню. Мне подсказывают, что на самом деле они были озабоченные, так что я теперь уже ни в чем не уверен.). Так вот, это он сам придумал или повторяет за старшим братом? Никто не скажет же, что фраза одновременно пришла в голову обоим или что у вопроса только лишь одна непринципиальная сторона. Здесь как минимум повод расстроиться: чем отличается дурак от умного?
После пережитых усилий по созданию двух коммерчески крепких книг без посильного участия старшего брата вопрос просто напрашивается сам собой. После симптомов легкой патологии по отношению к Заратустре он делается температурой дня. Тоже вопрос из категории ценностей миров и цивилизаций, но ведь не ответит же, зачем ему. Коммерческая тайна. Я на свои лучшие джинсы мог бы поклясться, что тот, кто ту фразу о поклонниках писал, писал ее, будучи совершенно убежденным, что он лучше других. Совершенно верно, если перед ними не было достаточного количества ритуальных заходов на коленях, ответа можно не ждать. Господь и его апостолы. Падишах гребанный, если там еще осталось, что смотреть, то это на расписание зарубежных авиалиний. Теперь пошла самоирония, «каким на самом деле ослом я был когда-то». Все, как просили. Надо понимать так, что к последующему времени мыслитель стал значительно умнее. «Вы нам льстите». Он даже не догадывается, как выглядит со стороны, старая корова.
Как бы то ни было, независимо от приоритетов авторства, фраза (Ницше) в самом деле выглядит как минимум справедливой. Достаточно только еще раз мысленно воссоздать перед собой обе книги самого уважаемого писателя. Вряд ли это были именно те поклонники, солнечный образ которых Ницше берег, рисуя собственную концепцию будущего. Остается только надеяться, что сам автор не относит себя к числу его поклонников.
Но тогда сразу возникает противоречие в логике посылки. Попросту говоря, уважаемый писатель снова врет, что становится уже нехорошей традицией. Как-то уж много откровенных противоречий со сказанным раньше. Уверен, он не стал бы спрашивать, каких именно. Вы там скажите ему кто-нибудь, кто есть, у него снова ус отклеился.
Это как в умных комментариях к одному европейцу-классику большого ума: «Думать и писать можно только сидя». С этим никто не спорит, но здесь как раз случай логических заключений, сомнительных с точки зрения любого опыта. Утверждение, при всей своей безусловной неоспоримости, безусловно спорное. Хороший пример, когда образностью пробуют подменить доказательность (пустое они говорят: думать нужно, даже падая, а писать вообще лучше стоя).
«Обычно писатель, закончив одну книгу, начинает писать другую»