Уж кого-кого, но именно Леху мне сейчас хотелось видеть меньше всего. Но что делать? В нашей игре в индейцев он был вождем, что называется, головного племени в нашем союзе.
Чего тебе? всеми силами старясь выразить заинтересованность, обернулся я к нему.
Вот что у меня есть, он вжикнул молнией папки и вытащил замусоленную тетрадь.
Что это?
Индейские слова.
Интересно, неужели он тоже составляет словарик. Я нетерпеливо раскрыл тетрадку.
Амо пчела
Аджидомо белка
Откуда это?
Есть такая книга «Песнь о Гайавате». Там до фига индейских слов.
Не читал.
Ха, про индейцев знает много, а чуть ли не главную книгу не читал
Прочитаю еще, уклончиво проговорил я и отправил в рот еще одно зеленое яблочко.
Я перелистнул несколько страниц в Лехиной тетради.
Олигархия власть немногих
Это не индейское слово, указал я, оно греческое.
Леха озадаченно почесал в затылке.
Ты уверен?
А то несколько высокомерно сказал я и поспешно добавил, точно, точно греческое.
А ладно, Леха махнул рукой, пусть будет греческо-индейское.
Он несколько помялся и вдруг выпалил:
Я слыхал, что у тебя тоже есть такой словарь
Ну,,, насторожился я.
Дай посмотреть, я может, что и спишу к себе.
Смотри, я вытащил свою заветную тетрадь с нарисованными индейцами.
Леха углубился было в рассматривание слов и рисунков, как вдруг его занятие прервал звук сирены.
Мы оба оглянулись. Прямо во двор школы, от которой мы так и не смогли далеко отойти, прикатила пожарная машина.
Ничего себе, проговорил я, побежали, посмотрим, что там такое.
И мы, напрочь забыв о трудах, припустились обратно к школе.
Увиденное поразило нас.
Двор был переполнен школьниками и учителями, которые в редком единодушии смотрели вверх.
Из крайних окон четвертого этажа вырывались клубы черного дыма вперемешку с редкими бледно-оранжевыми языками пламени. Насколько я понял, горел угловой кабинет, там где у нас обычно проходил урок русского языка. Пожарная машина, подъехав почти к самому зданию школы, выдвигала лестницу. Пожарник в плохосгибающейся брезентовой робе уже взбирался по ней, волоча за собой шланг. Брызнули разбитые стекла. Мощная струя воды ворвалась внутрь класса. Посыпались стекла и из других окон этого же класса.
Ничего себе, с непонятной интонацией проговорил Леха.
Тем временем языки пламени постепенно скрылись. Черный дым начал светлеть, пока не превратился в белый клубящийся пар.
Пожарники задвинули лестницу, смотали шланг и уехали.
Все мы, включая учителей и учащихся, остались наедине с обгоревшей школой. Какие уж тут труды. Как только всем разрешили вернуться в школу, мы с Лехой стремительно бросились на четвертый этаж, чтобы оценить величину повреждений. Тут нас заметила Зоя Александровна, математичка.
Вот что, ребята, строго проговорила она, давайте-ка будем наводить порядок.
Это как, непонимающе уставился я на нее.
Ну, видите же, что тут у нас творится.
Да уж, картина и вправду была неприглядная. В кабинете по щиколотку стояла мутная буровато-серая вода, в которой как-то обреченно стояли обгорелые столы и стулья. Плавали какие-то разрозненные листки, какие-то схемы и многое другое.
Делать нечего, и мы с Лехой включились в работу.
Первым делом вытащили всю воду. Сколько раз мы спустились с полными ведрами вниз, с четвертого этажа на первый, наверное, и не сосчитать. Мы старательно таскали воду, соревнуясь с ребятами из других классов. В школьном дворе образовалась огромная лужа все стремились вылить грязную воду именно туда как ее потом будем обходить, никого не интересовало. После вытащили в коридор обгоревшую мебель. Пот с нас катил что называется ручьем. После пожара да после воды, воздух в кабинете по своим качествам очень напоминал парилку, но с каким-то неприятным запахом. Устали мы все до невозможности.
Давай передохнем, проговорил Леха, отирая лоб.
Давай, тяжело дыша, согласился я.
Тем более, что нашей помощи вроде как больше и не требовалось.
Мы заскочили в соседний кабинет, по игре случая это оказалась наша классная комната, и плюхнулись за ближайшую парту. Леха непроизвольно сунул руку внутрь парты. Что он хотел там найти?