Ганс Хофер:(смеется) Или повеситься на этом суку. А если духу не хватит, то повесить того, кто указывает тебе на эти социальные рамки.
Фрау Шульц: Что вы говорите, Ганс! Господь с вами
Ганс Хофер: Шучу я, тетушка Ингрид, шучу. Вы же знаете, юмор всегда у меня был своеобразный.
Фрау Шульц: Это точно. Ну, что же, располагайтесь, любезный гость, а я быстро накрою на стол.
(Уходит на кухню, забирая с собой припасы, в продолжение последующих нескольких минут ее реплики доносятся оттуда. Ганс садится на диван, откидывается на спинку, закрывает глаза. Через минуту открывает их и осматривается).
Ганс Хофер: Надо же, и елка стоит наряженная. Как раньше. Даже игрушки те же
Фрау Шульц: Что вы говорите, Ганс?
Ганс Хофер: Говорю, елка у вас, как в прежние времена. Только чуть меньше.
Фрау Шульц: Что вы! Большую елку где ж теперь найдешь? К тому же зачем мне она одной?
Ганс Хофер: А эта зачем?
Фрау Шульц:(появляясь с двумя тарелками и ставя их на стол) Как зачем? Рождество есть Рождество. А на Рождество всегда должна быть елка. По крайней мере, в этом доме так заведено.
Ганс Хофер: Да уж, заведено
Фрау Шульц: Мы, немцы, знаем в этом толк.
Ганс Хофер: Это точно, (задумчиво) Все должно быть на своем месте. И вещи, и люди.
Фрау Шульц: Естественно. Иначе полный хаос. Коммунизм и господство евреев-ростовщиков Вы, Ганс, дома уже были?
Ганс Хофер: Нет, еще не успел. До вас было ближе.
Фрау Шульц: Сколько вы дома не были?
Ганс Хофер: Почти два года.
Фрау Шульц: Да, это срок.
(Фрау Шульц снова уходит на кухню).
Ганс Хофер: Тетушка Ингрид, захватите рюмки! А помните, как вы меня в детстве гоняли? Один раз даже шваброй по спине огрели. Швабра-то не сохранилась?
(Фрау Шульц возвращается с очередной порцией тарелок).
Фрау Шульц: Ах, Ганс! Что теперь об этом вспоминать? Кажется, это было сто лет назад. Как и вся довоенная жизнь Теперь все поменялось. Абсолютно все. Да, кофе у меня не слишком вкусный. Суррогат.
(Хофер обводит взглядом царящее запустение с рождественской елкой посередине, достает из вещмешка банку и ставит на стол.)
Фрау Шульц: Боже мой! Что это? Настоящий бразильский кофе? Не может быть! Это просто волшебство.
Ганс Хофер: Как-никак Рождество.
Фрау Шульц: Ах, Ганс! Вы, видимо, действительно стали очень большим человеком.
Ганс Хофер: Да уж, стал
Фрау Шульц: Ну, давайте угощаться! А потом я сварю кофе, и мы его будем пить. Как в прежние времена!
(Начинают есть)
Фрау Шульц: Сказка «Тысячи и одной ночи»! Чувствую себя в пещере Алладина. Давно забытый вкус Да, знаете, Ганс, а до нас дошли слухи, будто вы погибли на восточном фронте.
Ганс Хофер: Правда? Не стану разубеждать. Может, так оно и есть, и перед вами сидит лишь призрак прежнего Ганса. Знаете, тетушка, у меня вообще есть теория, что люди от рождения до смерти проживают не одну жизнь, а несколько. Вот, например, у меня В детстве была одна жизнь. Потом совсем другая. Теперь третья, а может, и четвертая.
И действительно, где теперь тот глупый наивный мальчик, по уши влюбленный в вашу дочь? Разве есть у меня, нынешнего, что-то общее с ним?
Фрау Шульц: Не знаю. Что касается меня, то я такая же, какой была всегда. Только постарела (кокетливо поправляет прическу).
Ганс Хофер: Что вы, фрау Шульц, вы еще хоть куда. Любой молодой сто очков вперед дадите.
Фрау Шульц: Ах, льстец! Какой же вы стали дипломатичный, Ганс.
Ганс Хофер: Я же говорю, четвертую жизнь живу. Чему-то научился Знаете, тетушка, давайте лучше выпьем коньяку.
Фрау Шульц: У вас что, и коньяк есть? Неужто настоящий коньяк? Господи, кажется, лет десять уже его не пила.