Ее блок находился прямо напротив пульта дежурного по этажу.
Вечерами она появлялась нечасто, в основном либо сидела в блоке, либо пропадала в городе.
По ночам она брала подушку и шла, обнимая ее, мимо большой кухни в чей-то блок. Довольно скоро я понял, в чей, и стал ее про себя ревновать.
Ну как было не ревновать ее к этому серому и невзрачному типу, худосочному костлявому «рыцарю» наглого ордена, ведь он ходил с таким видом, будто делает ей одолжение своим вниманием. Женщины, насколько я успел понять, не умеют влюбляться в правильных ребят ох, не умеют, или не хотят уметь. Частенько их тянет вот к таким напыщенным персонажикам, которые считают, что они пуп земли, и все вокруг для них. Одним словом, по моему мнению, он был никем и ничем, он был недостоин ее.
А девушку звали Ирина, и это имя мгновенно околдовало меня.
Все, что было в жизни до нее, отошло на второй план. Словно и не было самой жизни.
Мне стало интересно все, что связано с этой девушкой. Я хотел видеть ее все чаще. Я уже мечтал о ней, но чистой и красивой мечтой стремительно влюбляющегося мужчины.
Но всему мешал он, бесчувственный обладатель ее тела бесчувственный холодный рыцаришко в старомодном костюме явно третий лишний. Конечно, он и не подозревал, что есть еще кто-то, претендующий на его девушку.
Я начинал закипать от одной только мысли, что Моя (я уже так считал!) Ирен ходила к нему по ночам. Что Моя Ирен отдавалась этому недоноску на подушке, которую сама же и приносила с собой. Неужели она не замечает, что он всего лишь пользуется ее телом?
Думать об этом было больно. Представлять, как он овладевает Моей Ирен на этой злополучной подушке и вовсе выше сил.
Замечала ли она меня?
В тот момент я и не задумывался, чего мне хочется от этой девушки. Я просто жаждал общения с нею. Хотелось гулять с ней по вечернему парку, разговаривать об интересных вещах, и чтобы обязательно мой голос был уверенным, взгляд ясным, и самое главное чтобы я был самим собой
Совершенно не представлял себе, о чем можно было бы поговорить с такой красивой женщиной. Она излучала тайну, которую мне очень хотелось разгадать.
Я не спал ночами, представляя, как она ходит по своей комнатке в блоке, освещая эту комнатку и все, что в ней есть, своей красотой. Мне обязательно нужно было узнать, как благоухают ее длинные темные волосы. Я вспоминал ее сладкий, с неведомым акцентом, голос и затыкал уши, чтобы не слышать ничего другого вокруг.
Все остальное было пылью по сравнению с ее темными, зовущими глазами, с их загадочным блеском
Я стал их рабом. Я готов был на любые безумства ради этих глаз.
Ночами, сидя за пультом, в тишине этажа, я с надеждой вслушивался: не раздастся ли ее смех за дверью или просто хотя бы ее голос? Не выйдет ли она, поставить чайник на кухне? Не обратится ли с какой-нибудь просьбой ко мне?
Иногда такое случалось, и я ловил себя на мысли, что похож на собачонку, которую удостоил вниманием и погладил горячо любимый хозяин.
Я смотрел на нее во все глаза, а она в смущении отводила взгляд
Видимо, она как-то раз заметила мое состояние затем были первые разговоры в коридоре, первые ее приходы ко мне за пульт дежурного, за полночь, чтобы просто пообщаться и было приглашение как-то попить чайку в ее блоке, это уже я предложил, когда моя мама прислала мне вкусный, собственноручно приготовленный ею торт из Чебоксар и неторопливые беседы, обмен мнениями, во время которых я был счастливейшим человеком на земле и как с течением времени, после каждой новой встречи, ее глаза все больше улыбались мне, в них становилось все больше тепла и, как всегда и бывает в молодости, в один неопределенный момент я перестал быть для нее просто другом и собеседником наши души стали родными
А затем и тела.
Ренат в белой сорочке и темных брюках. В ее комнате интимный красноватый полумрак. Она не может более сопротивляться своим желаниям.
В полумраке, созданном ею сегодня с одной целью, Ренат высокий, худощавый мужчина с завораживающим голосом. И на самом деле он точно такой же. Он бесконечно терпелив. Сейчас читает ей какие-то стихи, вроде бы, свои собственные.
Красный интимный полумрак от обычной настольной лампы, накрытой красным пледом. Все ее чувства направлены на него. Она даже не совсем прислушивается к тем словам, что он произносит. Слова не имеют никакого значения. Главное что он здесь, с ней.
Неужели он не понимает такого явного, кричащего знака интимного красного полумрака!?