Ради такого и умереть можно.
А ты уже мертв.
Раньше твои шутки были изысканней.
У меня есть достоинство, которое, вероятно, ты заметил:
я никогда не шучу. Собрав урожай комплиментов, я совершила вполне равноценный обмен мое тело на твою жизнь, завернувшись в простыню, Тамара потянулась за вином. Да и имя обязывает.
Я вскочил с постели и ощупал свое тело.
Наивный человек, усмехнулась она, ты смерть хочешь определить на ощупь? Ты никогда ничего больше не почувствуешь. Вкус, запах, боль, страх для тебя теперь инородные понятия.
Но мне сейчас страшно!
Это инерция. Люди, в сущности, все герои, так как знают,
что обречены на смерть. Ты же, приобретя то, к чему шел всю свою беспутную жизнь, оказался не готов к свершившемуся.
Я подошел к столу и наполнил фужер водкой.
Выпив сейчас всю водку мира и запив ее тем же количеством пива, ты будешь трезв, как ребенок, сказала Тамара, накидывая на себя пеньюар.
Как мертвец, я попробовал пошутить.
Ты прав. Настоящая трагедия должна быть короткой,
она подошла к зеркалу и тщательно причесалась. Скоро вернется муж, а посему
На ватных ногах я подошел к двери.
Слушай, а как же женщины?
Господи, тебя даже смерть не изменила. Впрочем,
попробуй.
Тамара, едва кивнув, закрыла за мной входную дверь. Спустившись по лестнице, я вышел в ночную прохладу. Дождь продолжал шептать свой заунывный монолог. Редкие машины
злорадно шуршали шинами по мокрому асфальту. На другой стороне улицы я заметил девушку, идущую под зонтом.
Тамара! крикнул я и побежал к ней через дорогу. Идущая на большой скорости машина ослепила глаза, и в то же мгновение страшной силы удар отбросил меня на тротуар. Я тщетно попытался встать. Жуткая боль пронзила все тело. Сквозь розовую пелену я смутно видел над собой две склоненные головы мужскую и женскую. Мужская, обладателем которой, видимо, являлся водитель сбившей меня машины, взволнованно интересовалась моим самочувствием. А женская Так это же Тамара!
Царица Тамара, мне больно Мне очень больно.
Ты жив, дома был розыгрыш, слышишь, ты жив!
Я улыбнулся. Перед глазами мелькали пурпурные шарики, затем они стали темными, постепенно превращаясь в большое черное пятно. Откуда-то появившийся Казимир Малевич лукаво спросил:
Ну, теперь ты понял мой «Черный квадрат»? и моментально исчез.
Кажется, я ответил утвердительно.
VIII
Женщины отдают обыкновенно предпочтение
мужчинам, принадлежащим к разряду тех людей,
которые по природе своей более способны
предаваться удовольствиям и всякому вздору.
Э. Роттердамский
На несколько дней судьба и журналистская работа занесли меня в этот небольшой приморский городок.
Дневное время, занятое различными интервью и прилежным сидением за письменным столом, двигалось довольно-таки быстро, но вечером в убогой гостинице словно застывало. Телевизор, с его унылыми новостями, песнями Киркорова, да примитивными шутками Петросяна, я уже давно не смотрю, свежие газеты прочитаны за день, а молоденьких горничных в гостинице не было. Ничего не оставалось делать, кроме как пропустить стаканчик-другой легкого виноградного вина, да поиграть в карты в ближайшем ресторанчике. Монотонный говор немногочисленных посетителей, незатейливые рулады стареющей, невероятно похожей на Пугачеву певички, а главное, сам рубиновый напиток превращали унылый вечер в нечто умиротворенное. Возвращался я в гостиницу лишь глубокой ночью.
Узкая улочка была освещена сияющей луной. Коверкая до неузнаваемости мотив, я едва слышно напевал только что услышанную песню. Городок спал. Не видно ни одного освещенного окна в старых, жмущихся друг к другу домах. Было тихо, даже собаки не лаяли. Лишь через каждые пять секунд о прибрежные камни бился морской прибой, и от каждого удара долго-долго плыл гул в вязком, точно застывшем, воздухе. Пурпурные звезды блистали в дочерна синем небе. Все вокруг было покрыто матово-бледным мягким светом, точно нежным кисейным саваном. Сияла позолота крестов на маленькой церквушке, фосфоресцируя, блестели стекла в домах. Лишь шуршал гравий под моими гулкими шагами. И вдруг я услышал голос. Приглушенный, но звучный говор молодой девушки. Я остановился. Красивый девичий голос музыка для всякого, у кого сердце не камень, да тем более оно разогрето парой бокалов игристого вина. Но с кем она говорит в столь поздний час? А скорее всего, в ранний. В окне освещенного луной серого кирпичного дома стояла девушка и разговаривала с крупной птицей, сидящей в большой клетке.