Мсье Шарто печально порекомендовал им осмотреть красивую равнину, которая прекрасно видна с высоты, надо идти по тропинке, огибающей плато, и серпантином подняться к вершине холма. Он объяснил на своем отличном английском, что подъем прост и вид стоит затраченных усилий. Мертон Острандер часто гуляет по этой тропинке и делает там зарисовки.
Роб с Линдой отправились в путь и в полумиле от гостиницы повстречали высокого блондина в удобном твидовом костюме. Увидев у него под мышкой альбом, Роб шепнул Линде:
— Его-то тебе не провести, не так ли?
Острандер удивился, столкнувшись с двумя соотечественниками.
Трентон протянул руку:
— Мистер Ливингстон, если не ошибаюсь?
— Стенли! — воскликнул Острандер, схватив его ладонь и энергично тряся ее. — Как, черт возьми, вы меня вычислили?
— Заглянули в регистрационную книгу, — смеясь, ответила Линда. — Хотя вы и записались под именем Мертона Острандера, мы поняли, что это вы, мистер Ливингстон.
— Мне тоже придется подсмотреть в книге регистрации ваши псевдонимы, мистер и миссис Стенли? — поинтересовался он.
— Мы вовсе не «мистер и миссис», — ответила Линда. — Я — Линда Кэрролл, а он — Роб Трентон. — Она перехватила вопросительный взгляд, который Острандер бросил на Роба, и поспешила добавить: — Это все, что осталось от четверки путешественников, разбившейся о скалы бизнеса. Моим друзьям, мистеру и миссис Эссексам, пришлось срочно вернуться в Штаты. — Она вспыхнула, догадавшись, что невольно выделила слова «мистер и миссис», потому что Мертон Острандер, достаточно быстро все поняв, улыбнулся. — Вы художник? — спросила она торопливо.
— Я не художник, — ответил Острандер. — Просто мне кажется, что зарисовки в альбоме лучше, чем фотоаппарат, запечатлевают виды. Мне нравится вспоминать потом то, что я видел своими глазами, а фотограф из меня никудышный. Я всегда держу фотоаппарат не под тем ракурсом или забываю перемотать пленку. Но даже когда я сосредоточусь и сделаю отличный снимок, выясняется, что я забыл про выдержку, и картинка получается серой и темной. А с альбомом проще, я могу зарисовать все, что хочу. — Он кивнул на альбом, который держал под мышкой, но не показал ни одного наброска. — Если интересуетесь пейзажами, — жизнерадостно продолжал Острандер, — я с удовольствием пойду с вами, буду вашим проводником и покажу вам прелестнейшую поляну в мире.
— Мы были бы очень рады.
Мертон Острандер повернул назад и легко зашагал по тропинке, как человек, привыкший к долгим пешим прогулкам. По дороге он рассказал о трагедии, случившейся в гостинице.
— Хозяин потерял жену всего несколько дней назад.
Она всю жизнь собирала грибы в окрестных лесах, но в последнее время у нее стало портиться зрение, а вы знаете здешних людей: на очки они никогда не потратятся.
Да и мадам Шарто очки казались чем-то слишком экстравагантным. Только так я могу объяснить несчастье.
— Поганки? — спросила Линда.
— Очевидно, да. И, судя по всему, поганка оказалась лишь одна, потому что отравилась только она. — Острандер помолчал немного и передернул плечами: — Я ел вместе с ними. Понимаете, грибов было совсем немного, всего несколько штук, но я часто думаю, что случилось бы… что могло бы случиться со мной…
— Они жили вдвоем? — поинтересовалась Линда.
— Нет, у них есть дочь Мари. Странно, что вы ее не встретили. Она очень мила, но еще не оправилась от потрясения. Ей всего шестнадцать, хотя выглядит на все двадцать. Смуглая, хорошо сложена, с огромными блестящими глазами. А вы надолго сюда?
— Всего на одну ночь.
— А-а… — По лицу Острандера пробежала тень разочарования.
— А вы тут давно живете? — спросил Трентон.
— Несколько недель, — рассмеялся Острандер.