Вдруг ударили по ушам дребезжащие аккорды и какой то кретин завыл на тарзаньем языке: «Бы-улы-улы-а, а, а, а-ха-ха» Видно, Егор проник в комнату и остановил запись
Михаил, глядя в сторону, отдал Егору наушники.
Видишь, сказал Егор с безмятежной улыбкой. Никакого разглашения тайны. Я все узнал сам.
«И приехал, подумал Михаил, отгоняя сомнения и досаду. Приехал же! Какой бы он ни был, как бы ни ершился и ни вредничал, все равно он здесь. Примчался»
Ты не все узнал, осторожно сказал Михаил. Он остановил в себе желание взять Егора за плечо и придвинуть к себе. Про отца-то ничего не знаешь Про того
Вот и расскажи, отозвался Егор непонятным тоном. Надеюсь он не был летчик-испытатель?
Нет С чего ты взял? И что плохого, если летчик?
Ничего, кроме вранья. Почему-то сыновьям всегда пудрят мозги. Папа где-нибудь в бегах или в отсидке, а мама историю вяжет: «Он испытывал истребители и героически погиб»
Что за чушь ты несешь! Даже из записи ясно, что ничего похожего
Да я не про этот случай, а вообще, буркнул Егор.
А я «про этот» Он испытывал не истребители, а подводные аппараты особого назначения, тяжело сказал Михаил. Он был их конструктором А погиб он не при испытаниях, а при стычке с двумя бандитами. В Симферополе Проводил меня на самолет в аэропорту, сам поехал на вокзал, чтобы электричкой вернуться в Севастополь А они его, видимо, выслеживали
Егор не спросил, что за бандиты и зачем выслеживали. Шевельнул ботинком листья и сказал:
А, правильно. Мать же говорила Поэтому она и считает, что ты виноват?
С ее точки зрения, видимо, так, сумрачно произнес Михаил. А что она еще говорила?
Ты разве не всю запись прослушал?
А Постой! Ты что же, сам-то с матерью про это не разговаривал?
Зачем?
Значит сразу взял да и сюда приехал?
Как видишь, не сразу. Воскресенья дождался.
Старательно уходя от его нагловато-равнодушного тона, Михаил спросил со сдержанной заботой:
А меня сразу отыскал?
Естественно. По той бумажке.
Слушай, Егор А дома-то у тебя знают, где ты?
До вечера не хватятся, а к десяти я приеду. Отсюда в пять часов электричка идет.
Как в пять?.. А но это же через два часа!
Ну и что? До вокзала рукой подать.
А разве ты Михаил совершенно по-дурацки растерялся. Я думал Ну, давай хоть на полчасика забежим ко мне!
Зачем?
Как зачем? Вообще С мамой познакомлю. Она же тетка твоя, сестра отца. Ты не представляешь, как она
А зачем? третий раз спросил Егор и поднял глаза. Спокойные такие глаза. Симпатичный такой паренек Егор Петров.
Тогда для чего ты приехал? тихо сказал Михаил.
Я-то? Уточнить.
Что именно?
Как что Правда ли, что мой папочка не совсем папочка Вернее совсем не папочка.
И все?
А что еще?
Да-а сказал Михаил. И ощутил ту же потерянность, как в конце беседы с Алиной.
Егор снисходительно вздохнул:
Давай уточним и другое. Ты чего хотел? Младшего родственника, которого надо спасать от плохих компаний? Растить из него достойного строителя БАМа и члена оперотряда?
Дурак ты, безнадежно сказал Михаил.
Ну, конечно. Все, кто не приемлют милицейскую мораль, дураки, четко произнес Егор.
А у тебя какая мораль?
Заканчивай мысль. Скажи, что у меня никакой морали.
Егор, зачем мы так? Михаил проговорил это с ощущением, что стучится в дверь, хотя знает, что в запертой комнате никого нет. Встретились, и будто враги
Почему враги? Я к тебе ничего не имею. Егор встал. Пойду. Надо еще перекусить до отъезда. Тут какое-то кафе недалеко, с самообслуживанием.
Постой! Михаил схватился за соломинку. Я тебя провожу до вокзала. И подумал: «Сейчас скажет зачем?»
Но Егор только молча прошелся глазами по его шинели.
Ты сиди и обедай, а я заскочу домой, переоденусь, предложил Михаил. Это всего полчаса. Надеюсь, не исчезнешь?
Я не клиент вашего детприемника. Не исчезну.
Интересно, что Егор не возражал, когда Михаил купил билет и сказал, что они поедут вместе. Только пожал плечами:
Туда и обратно потеряешь полсуток. Неужели охота?
И вот теперь они сидели в пустом вагоне. И несмотря на все недавние разговоры, Михаил опять думал, что, может быть, не все еще потеряно. Может, приоткроется что-то в этом мальчишке. Если зацепить какую-то струнку, найти нужные слова Но слов не находилось, и Михаил спросил: