спустя несколько минут пришел какой-то врач, уселся на мою кровать и начал задавать вопросы, что да как
потом я узнал, что все это время мама устраивала небольшую революцию, целью которой было помещение меня в местную реанимацию
революция состоялась, меня перевезли снова
реанимация Первой Градской находилась на предыдущем эволюционном этапе по сравнению с институтом Герцена, оборудование было древним
но действенным
мне никогда не случалось пробовать наркотики
но таких глюков, как были у меня от кислорода, поступавшего через маску, я не видел никогда раньше
специалисты утверждают, что такое маловероятно, но я отчетливо помню, как смотрел часами напролет, находясь в полузабытьи, этакие рисованные мультфильмы, когда одна картинка переходит, трансформируясь, в другую, та в третью и так бесконечно
иногда случались тематические подборки, скажем, подводный мир или полеты, иногда просто узоры, сюжетов и рисунков было очень много
положить-то меня положили, а чистку вен, лизис, делать не могли необходимого лекарства, стрептокиназы (или строкиназы) не было в России
о чем, собственно, и сказали маме, согласившись положить меня в реанимацию: мол, положить-то мы положим, но лекарство все равно вам искать
его искали в Киеве, Минске, Берлине, где-то еще
мама и жена обзванивали всех знакомых, кто мог быть за границей или у кого там были родственники или друзья
друг кумовьев уже собирался лететь в Киев за лекарством, когда нужное количество пузырьков нашли в Одессе
(после я узнал, что, пока нужные бумаги не были наконец оформлены в наших разрешительных органах и лицензия на лекарство не продлена, умельцы возили его, скажем, из Минска, и коробочку, купленную за 20 долларов, продавали по 200, неплохая маржа, правда?
а еще я узнал, что и в Первой Градской лекарство было)
в аппарат, закачивавший в меня гепарин и прочее, зарядили наконец очищающее вены средство и процесс пошел
всего чистка заняла около трех дней
обезболивающее кололи в руку
я просил: введите в катетер нет, надо в мягкие ткани
через два дня на месте укола в средней части плеча образовался волдырь диаметром 5 см и цвета уже скорее не темно-синего, а черного (все-таки постоянный пот и температура)
несмотря на то что все это время я днем лежал с голыми руками и плечами, а то и раскрытый по пояс, ни один доктор во время осмотров этого не увидел
примерно та же ситуация с анализами крови: постоянно пытаются взять из одного и того же пальца, не успеешь заметить еще одна дыра, которая по счету?
пытался подсунуть другой палец нельзя, говорят, положено вот этот
а что, спрашиваю, в другом пальце состав крови отличается?
безымянные на обоих пальцах синюшные и в дырках
приступы удушья, болит теперь уже только справа внизу, вдыхать все сложнее, выдыхать нечего, поначалу обычное обезболивающее чуть снимает боль, потом она лишь усиливается
решают колоть морфий, для этого надо вызывать наркотическую бригаду а когда она будет? а она одна на все корпуса, скоро будет когда? ну, минут 15, не больше
я чувствую, что столько продышать смогу только чудом, инстинктивно приподнимаюсь на левом локте и дышать действительно становится чуть легче
появляется словно небольшая дырочка внутри, через которую я могу через раз урвать себе кусочек жизни, я держусь за этот кусочек зубами
через какое-то время я хриплю, что дышать не могу, чтобы позвонили им еще раз, мне отвечают, что как смогут, так и придут
они появляются наконец, я сразу вижу это, потому что смотрю только на входную дверь, двое в белом с белым же чемоданчиком
они выходят на посту дежурной сестры, да и вообще в палате не оказалось никого
нашлись, разобрались, заполнили какие-то необходимые формуляры (я, наверное, мог бы движения шариковой ручки посчитать, если бы видел) и сделали укол
как-то я до этого момента додышал
и уснул
на удивление, сон от морфия был как лопатой по голове: р-р-раз и все, но никаких видений, несмотря на кислородную маску
я успел поссориться почти со всеми врачами
одна дежурившая докторесса предлагала мне в качестве туалетной бумаги марлевую салфетку примерно 4×4 см, я смотрю на эти салфетки и спрашиваю: а что мне с этим делать? она в ответ сочувственно: ну, больше я тебе ничем не могу помочь, дружочек