Только выйдя из туалета, Катя сообразила, что завтра суббота, неучебный день.
По дороге на пост Катя, не помня зачем, вновь зашла в сестринскую.
Блатная успела перевернуться на другой бок и теперь дышала в сторону стола приоткрытым полубеззубым ртом. Было душновато, к тому же пахло старым нечистым телом. Катя прошла к окну, и приоткрыв, набросила на винтик гребенку-ограничитель.
Вернувшись на пост, она оставила в журнале запись о сделанном уколе. Глаза чесались и слезились от усталости.
В скудности этих жидких, бликующих желтым светом казенной лампы слез, размазывающих в синие кляксы аккуратные записи в журнале, мелькнул озлобленный и вместе с тем покорный, коровий взгляд Бекмамбетовой.
За все время работы в отделении Катя так и не смогла привыкнуть к их боли не физической, а той, что передавалась им по наследству с молоком матери. Всегда дремавшую в душах боль невозможно было вылечить препаратами. Ее можно было вылечить только счастьем но где же его взять-то, девоньки, чтобы на всех хватило?!
«Хочешь, я уколю тебе классный секс?»
«А хочешь, дам полтаблеточки заботы?»
«Счастливое супружество надо развести один к трем в стакане кипяченной воды и пить не спеша. Да, каждый день» вихрем пронеслись в голове совсем не смешные фразы.
Катя достала из кармашка Нинкин мобильный.
Не понимая, что с ним делать, она тупо пялилась в темный экран смартфона, с корпусом, обтянутым красным силиконовым чехлом, и щедро украшенном камушками Сваровски задником в излюбленном стиле Нины.
Борясь с зевотой, Катя ощущала себя в своем теле уже так же, как и всегда. Недоженщиной и недомужчиной, нужной всем только в моменте, замотанной в свой спасительный кокон дурой.
Если минутами позже она решит ворваться к Нине с дурной новостью, та просто заберет у нее телефон и выгонит вон из палаты.
У таких, как эта дамочка, в отличие от соседки Ируськи, давно уже выработана здоровая и гибкая система самозащиты. Приемы средневековья истерики и глупые, напрасные приступы самоистязания этой системе чужды.
Отплачется Нина одна. Может, даже и плакать не будет.
Кто знает, вдруг в их мире подобные развлечения в порядке вещей?
А еще в том мире есть адвокаты и психологи, подружки-советчицы, живущие за высоким забором, брачные договора.
И Нина, и ее муж, опрометчиво гульнувший на стороне (что вовсе не факт), не допустят развода из-за какой-то, возможно, спьяну перепутавшей номер идиотки.
Не только ради детей, но и ради своих мест на сцене, в массовке.
Катю же она возненавидит, а после будет избегать.
И как только выпишется, постарается забыть, как тяжкий наркозный сон
Гоня от себя разом и сон, и мысли, Катя вышла из-за стола и, в который раз за этот бесконечный вечер, прошлась по коридору отделения.
Василий Павлович, судя по гробовой тишине за его дверью, давно уже дрых.
Она задержалась у третьей общей палаты, где лежала Бекмамбетова.
Постояла, прислушалась вроде тихо
Завернув за угол, в короткий отсек с коммерческими палатами, Катя прямиком направилась к девятой и распахнула дверь.
Уверенно ступая своими «медвежьими», как говорила мать, лапами, подошла к койке.
Нина крепко спала. Дыхание было ровным.
На гладком, вспотевшем, подсвеченном косыми лучами луны лице не было ни морщинки. Пугающие при свете люминесцентной лампы синяки под глазами сейчас лишь выгодно оттеняли модные нынче густые, слишком густые для такой тоненькой женщины брови, удивленно застывшие над темно-коричневыми, уже не выглядевшими неряшливыми холмиками век.
Нина лежала на правом боку так же, как после операции, выпростав левую ногу поверх одеяла. Вероятно, любимая поза.
Казалось, за окном, прямо под чистым звездным, чудом освободившимся от назойливого колючего дождя небом, кто-то негромко и властно играет на флейте. Приправленная лунным зельем незамысловатая мелодия была Кате знакома. Безнадежно утерянная в широких складках не раз перекроенного, подлатанного где только можно кухаркиного передника, так и не стертая глубинной памятью, она была и ее неотъемлемой частью.
Нина была прекрасна.
«Недаром луна дает женщинам огромную силу, невольно любуясь спящей и зевая в кулачок, как двумя часами ранее Нина, думала Катя. Окутывая даже самый крепкий мужской интеллект иллюзиями, луна делает вас, женщин, ведьмами. Они и видят вас не такими, какие вы бываете днем требовательными, угловатыми, визгливыми, суетливыми и настырными. Они едва замечают ваши новые прически, наряды и каблуки, не принимают близко к сердцу ваши бесчисленные просьбы. Но все, что они делают, они делают ради вас потому что надеются когда-то в такой, как сейчас, ускользающий миг, напиться вашей коварной лунной покорности. Вашей нежности и вашей бесстыжей страсти».