-Прощаю отшучиваясь ответила судья и продолжила зачитывать приговор.
-А я не сомневался
После этого диалога, судья должна была объявить того невиновны, выйти актеры с тортами и осуществить какой-нибудь перфоманс. Ровно на этом моменте, хотя в действительности еще задолго до этого, только читая фамилию обвиняемого, судье следовало закрыть дело. Но к большому сожалению, её честь оказалась неподкупной, и на подобные авантюры не ведется.
-В сумме, ваши нарушения обещают вам лет двадцать тюрьмы, но учитывая ваше положение и всевозможные смягчающие обстоятельства, за что скажите спасибо Вашему адвокату, лет пять Вам сброшу.
Тут уже понятно, что она ни капли не шутит:её глаза спокойные, лишены всякой страсти, как и, наоборот, агрессии, в них лишь желание объективно выполнить свои обязанности. И тут-то перед Евгением раскрылся весь спектр психологических недугов:страх, сводящий ноги, от чего он обессиленно садится на скамейку, а в мыслях падает на пол, впоследствии проваливаясь дальше и летя в куда-то в бездну. Вот его фатальный просчет:герой был слишком уверен в своей неприкосновенности, недопуская ни малейшего шанса на провал. Кровь нагревается и оттекает к ногам, превращая тело в льдышку, сердце уже так замедлило свой темп, что почти остановилось, а потом резко начинает биться, словно оно осколочная граната, которая вот-вот разорвется, но вместо этого останавливается опять. Всё это безумие происходит за мгновения, мучая бедного Евгения. Эти чувства создают безумный контраст ему очень-очень плохо и никак одновременно, ведь секунды назад он всесильный вершитель судеб, а сейчас униженный уголовник. Последние свои силы он решил положить на продолжение диалога, дрожащими губами спрашивая:
-ВыТочно не шутите?
-Никак нет.
Деньги не помогли? Не помогло влияние? Всё ведь было подстроено, ничего не могло пойти не так, однако именно в этот раз пошло.
Точно конец. А что пошло не так, в чем причина? Почему адвокат не помог? После такого неутешительного развития событий, адвокату подурнело не меньше самого подсудимого. Сначала у него заиграло чувство совести:"Мне отдали космическое количество денег, а я не смог помочь" мучался юрист, далее с ним происходили те же метаморфозы, что и с Евгением онемение конечностей, звон в ушах, головокружение и, следующие этапы уже происходили у него дома, благо понятливые коллеги вовремя вывели его из зала, так что даже посочувствовать несчастному было уже некому.
Казалось бы, герой хоть немного, да адаптировался к такому состоянию, но вот беда чем дальше, тем хуже. Судья поднимает молоток и приготавливается к удару. Евгений то лежал, то сидел, то стоял, читая какие-то молитвы или непонятно что только делая, в мыслях умоляя её честь о пощаде. На слова сил никак не хватает, ему осталось только судорожно смотреть в её глаза, провожая всю свою жизнь. Для него отсидеть в тюрьме значит умереть, поначалу он отдаст всю свою молодость, а потом, дряхлым стариком, будет сводить концы с концами в гнилой яме. Подсудимый продолжал смотреть в её чистые-чистые глаза, в которых были видны все присутствующие, ну и, естественно, сам Евгений, находившийся к ней ближе остальных, но почему-то еле заметный в отражении. Уже ни на что не надеясь, он медленно опускал свои веки, падая на пол, но уже по-настоящему.
-Вы приговариваетесь к
-Я исправлюсь про себя сказал преступник.
-К году условного.
Звон удара молотка о судейский стол.
Что? Что произошло только что?
Их взгляды встретились вновь. На этот раз Евгений, в отражении её глаз, был виден не еле-еле, а красовался на первом плане, в то время как остальные не занимали там никакого места. Непонятная ситуация. Она никуда не поворачивалась, даже не отводила глаз, а взгляд, причем за секунды, изменился кардинально:из спокойного и безразличного в пылающий и страстный. Зрачки загорелись, очертания рта приняли форму улыбки. В зале начались какие-то шушуканья, обсуждения, но очень тихие никто не может возмущаться и удивляться в открытую, при этом шокированы были все без исключения, в особенности сам виновник Евгений. Мда, денёк у него выдался бурный ничего не скажешь.
-Все свободны, заседание окончено.
Эти слова повторялись у него еще и еще, как эхо. Нет, не "Все свободны", а те, что даровали ему жизнь "Год условно".