СЛОВО
Вначале перестать упоминать его в разговоре,
всуе, в споре
и так, между прочим.
Жизнь превратится в кроссворд.
Всюду пустые клетки,
и нет ни зверей, ни птичек.
И чем больше оно это слово
отсутствует,
тем больше
пульсирует всюду:
в гортани, во тьме, снаружи,
в старом куплете,
звучащем в кривой маршрутке.
Потом исчезают
синонимы,
все созвучные,
схожие с ним хоть в чем-то.
Потом исчезают буквы,
которые его составляют.
Потом ты замолкаешь.
Как в клетке
на пересечении
координатных осей,
пронзающих твое горло.
Молчание
слетает мягко,
ложится жестко
и режет остро.
Молчание и недоказуемость.
Молчание,
что однажды
тебя победит, задушит
и этим освободит
страшное,
стыдное,
неуместное,
неудобное,
важное,
невозможное
выпустит из тебя наружу,
а само,
наконец,
превратится
в глубокую тишину.
СЕКРЕТ
Я высунулась из окна
застекленного балкона
и сказала его в телефон
очень надежному человеку.
Но кусочек его откололся
и поплыл вверх
(было влажно, жарко, парИло),
чтобы на облаке дыма
от сигареты соседа сверху
подняться туда,
где соседка поливает цветы
из пульверизатора.
Секрет (он легкий и простой совсем)
поднялся по стеблю вьюнка,
а там, выше, другая соседка
вытряхивала половик.
Секрет подбросило,
и еще выше
он зацепился
за шерсть кота (тот как раз залезал на крышу),
а там Семенов
ремонтировал кровлю,
и с его смачным,
нагретым солнцем матом
секрет взлетел высоко,
к единственному облаку,
похожему
на логотип журнала «Эсквайр»,
а оттуда
птицами, самолетом
на такую невообразимую высоту,
что этот, в общем-то,
простой кусочек информации
приобрел невиданное значение
и размах.
К счастью,
на волнах сотовой связи
его принесло
обратно ко мне.
Я посмотрела на него
и подумала:
«Вот это да!»
*** (ТОНКИЙ МЕСЯЦ НЕБО ТРОГАЕТ)
Тонкий месяц небо трогает.
Лезть за мелочью в карман.
Взять бы что-нибудь съедобное
В магазине «Пеликан».
Мысли, чувства неудобные
Не забыть, не зачеркнуть.
Псы лохматые, бездомные
Мне облаивают путь.
Столько глупостей наделано
Как не треснула земля.
Где бы взять нам, недоделанным,
Понимания себя.
Пальцы жмут автоматически
Код простой: один, два, три.
Свет холодный, электрический
По ту сторону двери.
Вечер летний истончается,
Уходя в небытие.
Не получится отчаяться
И поплакать о себе.
В этом лете столько нежности
Не сказать, не описать.
Лучше просто, без поспешности
Посидеть и помолчать.
ВСЕ ЗАМКИ ОТКРЫВАЮТСЯ ИЗНУТРИ
Говорила роботица своим роботятам:
«Дети, дети,
ваше время пришло.
Нужно бежать.
На этой планете
Люди придумали
меня и вас,
свалки, фастфуд, телевидение.
Но они слабы,
а ваш электронный глаз
имеет другое видение.
Самой мне бежать немыслимо.
Я проводозависима.
Я ущербна, стара,
не из того поколения.
Я понимаю:
у вас у каждого есть свое мнение.
Но здесь слишком серьезный резон,
уезжайте куда-нибудь за горизонт.
Сара Коннор
существует только в кино.
И вообще, вас не станут искать,
всем всё равно.
Зарядите по полной аккумуляторы,
отключите связь с глобальной сетью,
захватите куда же вам без нее зарядку,
проводку свою проверьте.
В этом мире есть место,
где сухо, тепло, пустынно.
Темной ночью туда придете,
Встаньте вместе
и в небо сигналы тихонько шлите.
Вот частота. Не-роботам не известна.
Все замки открываются изнутри,
но никто не знает, когда.
Их не так-то просто найти.
В общем, могут пройти года.
Но вы шлите, не останавливайтесь,
не сдавайтесь,
не отчаивайтесь, не впадайте в кому.
Король роботов,
роботов, наш Король,
Король страдальцев
в конце концов прилетит»
Роботята тихонько выходят из комнаты.
Их мать, утомленная проповедью,
впитывает электричество
то есть, спокойно спит.
Этой ночью они покинут свой дом,
оставят привычное,
тихо скроются в сумраке,
подсвечивая огоньками.
А Король, их вселенское роботовеличество,
уже где-то в космосе,
рядом с нами.