— Вы обязаны выйти и принять присягу.
Прокурор встал со своего места.
— Я возмущен попытками мистера Мейсона отвлечь внимание суда, впутав в дело мистера Бэйлора, который здесь совершенно ни при чем. Ставлю суд в известность, что я лично выяснил: он совершенно не в курсе дела. Единственное, о чем он может рассказать, — это о Ферн Дрисколл, однако такого рода сведения понадобятся, скорее, на суде присяжных. Сейчас, во время предварительного слушания, это никому не нужно. Поэтому думаю, что не стоит вызывать его свидетелем.
— К сведению окружного прокурора, защита имеет неоспоримое право вызвать в качестве свидетеля любого человека, — заявил судья. — Поэтому мистер Бэйлор должен принять присягу и дать показания. Обвинение, как всегда, имеет право вносить протесты по поводу конкретных вопросов.
Миллионер нехотя встал и пошел давать показания.
— Ставлю суд в известность, что мистер Бэйлор страдает от бурсита, — снова вмешался прокурор. — Поэтому, когда он будет принимать присягу, прошу разрешить ему поднять не правую, а левую руку.
— Минуточку, — сказал Мейсон. — С позволения суда, протестую против того, что прокурор дает показания вместо свидетеля!
Судья посмотрел на адвоката дикими глазами:
— Но он же не дает показания, мистер Мейсон!
— Прошу извинения у суда, но прокурор делает ничем не оправданные заявления, суть которых чрезвычайно важна для дела.
— Вы имеете в виду его слова, что мисс Стрит дала ложные показания?
— Отнюдь нет. Возражаю против его заявления, что мистер Бэйлор страдает от бурсита и потому не может поднять правую руку.
— Что?! — взъярился прокурор. — Я же не даю никаких показаний, я просто объясняю суду, в чем дело!
— А вы уверены, что вам известно, в чем дело?
— Ну знаете… Он же… Мистер Бэйлор ведь был у меня в кабинете. Я долго беседовал с ним и выяснил все подробности, в том числе и насчет его болезни.
— Вот я и говорю, ваша честь, что прокурор дает сейчас показания, к тому же с чужих слов!
— Послушайте, к чему вы клоните? — вопросил судья.
— По закону свидетель обязан поднять правую руку и принять присягу. Если он отказывается сделать это, я хочу знать, по какой причине он не может поднять руку.
Судья повернулся к Бэйлору:
— Скажите, вы не можете поднять правую руку из-за бурсита плечевого сустава?
Воцарилась напряженная тишина.
— А может, — продолжал Мейсон, — из-за инфицированной раны, нанесенной шпателем для мороженого?
— Шпателем! — вырвалось у судьи.
— Вот именно, шпателем, — подтвердил адвокат. — Если суд обратит внимание на фотографию в газете, где мистер Бэйлор выходит из самолета, то на ней видно, что он держит портфель в левой руке, а правой машет тем, кто его встречает. В статье под этим снимком говорится, что он страдает от бурсита. Если это верно, то поражено у него левое плечо. Хотелось бы знать, как это болезнь так внезапно перекинулась на другую руку. Прошу выяснить у мистера Бэйлора, кто из врачей лечил его в нашем городе и не по поводу ли колотой раны он к ним обращался.
— Это весьма тяжкое обвинение, мистер Мейсон, — сказал судья. — Надеюсь, вы располагаете фактами, подтверждающими вашу правоту.
— Мои слова стоят слов прокурора о том, что мистер Бэйлор не может поднять руку из-за бурсита, — возразил адвокат. — Если вам нужны факты, потребуйте их сперва у прокурора.
— Мистер Мейсон, вы заходите слишком далеко. Это уже граничит с неуважением к суду.
— Прошу извинить. Вы, наверное, неправильно меня поняли. Я имел в виду лишь то, что мои слова о ранении мистера Бэйлора были встречены с величайшим недоверием, тогда как утверждение прокурора, что тот страдает бурситом, не вызвало никаких возражений.