Что с Пашкой?! Отвечай! Что с моим сыном?!
Вероника перестала выть, посмотрела на его перекошенное от страха лицо, стуча зубами, едва произнесла:
Его положили в реанимацию. Врач на меня так смотрела, как будто я его больше не увижу понимаешь ты или нет! Наш сын может умереть! и она опять завыла, только теперь ее завывание было больше похоже на тоскливый вой собаки.
Ища утешения и поддержки, она уткнулась в его грудь, плечи ее сотрясались в рыданиях. Андрей прижал жену к себе, стал гладить по голове, приговаривая:
Тише, тише, что ты так надрываешься. С нашим сыном все будет хорошо, он сильный мальчик и обязательно поправится.
Вскоре Вероника перестала плакать, на дворе наступила ночь, а они так и сидели, обнявшись и прижавшись друг к другу. Она резко подняла голову и, смотря в глаза мужу, произнесла:
У меня икона есть, от бабушки досталась, надо помолиться Бог поможет.
Что ты такое говоришь, какая икона?! Андрей смотрел в глаза жены, но видел в них только боль и страх. Я ведь партийный человек. Пойми!
Ее брови сошлись на переносице, глаза переполнились ненавистью, сжатые тонкие губы практически исчезли, показав всю ее решительность.
Он убрал волосы с ее лица.
Если ты считаешь, что это поможет нашему сыну, то я мешать не буду.
Она всматривалась в его строгие черты лица, все еще не веря, что он мог так быстро согласиться. Наконец, осознав, что он действительно не будет ей мешать, вновь разревелась.
Андрей вновь прижал ее к себе и стал опять успокаивать, постепенно всхлипывания жены прекратились. Успокоившись немного, Вероника встала, на ходу снимая пальто.
Муж ее тоже встал, вздохнул, посмотрел в окно на ночной город. В доме напротив только в двух окнах горел свет. Нужно хоть немного поспать, первые рабочие дни самые ответственные, на него будут смотреть сотни глаз, оценивать, приглядываться, люди будут делать свои выводы. Поэтому все переживания нужно оставить дома, начальство должно быть сильным, нельзя показывать слабину. Он пошел в спальню, не дожидаясь жены, завел будильник и, скинув покрывало, лег на кровать, так и не снимая халата. Вскоре пришла Ляля, сбросив халат, легла, но не прижалась к мужу, а молча смотрела на потолок.
Помолилась? прервал тот давящее молчание.
Да, только вот иконы не нашла, не могу вспомнить, в каком чемодане.
Не переживай, завтра вещи разберешь и найдешь.
Андрей прижал ее к себе, она уткнулась ему лицом в грудь, прошептала:
Мне так страшно, ты даже не представляешь как.
Он стал гладить ее по волосам, успокаивая одновременно ее и себя.
Не переживай, Павел обязательно поправится.
Только к утру их сморил сон, да и то он был беспокойным и тяжелым. Будильник прозвенел резко и неожиданно, вырвав их из оков сна и окунув в тяготы наступившего дня.
Вера встала и пошла на кухню готовить завтрак.
Андрей встал следом за ней и направился в ванную. Голова была тяжелой. Встав под душ, он подставил лицо под струи прохладной воды, чтобы смыть остатки сна. День предстоял трудный, перед лицом будут мелькать сотни лиц и половину из них он должен запомнить. В голове крутились мысли одни о работе, другие о сыне.
«Нужно собраться с мыслями, схватить всю свою волю в кулак и не отпускать. Я должен выглядеть сильным и властным, никто не должен увидеть моих переживаний никто».
Выйдя из ванны, он вытерся насухо, накинул халат и направился на кухню. Завтрак уже был приготовлен. Все осталось неизменным два сваренных вкрутую яйца, бутерброд с маслом и кружка чая. Казалось, что ничего не изменилось в их привычной жизни, только гнетущая тишина, кружившая вокруг, навевала страх перед новым днем.
Ты когда в больницу поедешь? не выдержал он.
После двух.
Хорошо.
Им казалось, что разговаривать больше не о чем.
Допив чай, Андрей встал и пошел одеваться. Постояв перед зеркалом, окинул себя внимательным взглядом, поправил галстук, вышел в прихожую, стал надевать пальто и ботинки.
Жена вышла его провожать. Андрей, как всегда, поцеловал ее в щеку и вышел.
Вероника закрыла за ним дверь, провернув ключ два раза, застыла возле двери, уставившись в одну точку. Прошло немало времени, прежде чем она встрепенулась и, как будто что-то вспомнив, заспешила на кухню.
Так потекли их серые дни, похожие своей монотонностью один на другой. Прошла неделя, врачи делали все возможное и невозможное, чтобы их сыну стало лучше. Иногда вздыхали, завидев несчастную мать, и говорили, разводя руками: