Милдред казалась слегка удивленной, Дюриэа — довольным, а на лице Джентри было слегка встревоженное выражение.
Вдруг он слегка улыбнулся, и морщины у него на лбу немного разгладились.
— Как вы его делаете? — поинтересовался он. Дюриэа расхохотался.
— Не спрашивайте — он все равно не скажет. Это профессиональная тайна.
— Четыре сорта ликера, — гордо заявил Грэмпс, — смешиваются в разных пропорциях, и затем туда добавляется несколько листков одного растения… Это именно оно придает пуншу такой необычный, тонкий аромат. А если туда добавить еще немного тертых лимонных корочек, то эффект будет потрясающий! Вы пьете и испытываете блаженство и какое-то умиротворение.
Джентри кивнул.
— Тут вы в самую точку попали! На меня свалилось столько забот сегодня, что я решил приехать сюда и перемолвиться словечком с вами и с шерифом… Как-то боязно было брать всю ответственность на себя. А сейчас я чувствую себя так, как будто никаких проблем у меня сроду не бывало. Здорово он действует, ваш пунш!
Грэмпс вопросительно взглянул на него, а потом горделиво пояснил:
— Стоит человеку выпить кружку пунша, сваренного по моему рецепту, и будь я проклят, если у него не полегчает на сердце! По-другому и быть не может.
— По вас не скажешь, что вы можете беспокоиться из-за чего-то, — вопросительно сказал Джентри.
— Точно, — лаконично ответил Грэмпс. — Раньше и я беспокоился из-за всякой ерунды, но потом бросил это дело. Если хочешь прожить подольше, живи как кошка. Пусть тебя пинают и подбрасывают, лишь бы удавалось падать на лапы. И когда вы этому научитесь, вам сразу станет наплевать на все неприятности.
— Я так понял, что это ваш отец? — Джентри вполголоса спросил Милдред.
— Дедушка, — поправила она его.
Джентри перевел изумленный взгляд с Милдред на Грэмпса Виггинса.
— Не надо так удивляться, — рассмеялся окружной прокурор.
Джентри смущенно пригладил седоватые волосы и кротко заявил:
— Ну, видите ли, он не очень-то похож на чьего-то дедушку.
Дюриэа опять расхохотался.
— Можно быть и повежливее, — с притворным возмущением заявила Милдред.
Джентри повернулся к прокурору:
— Мне бы надо поговорить с вами, мистер Дюриэа.
— А тут мы не можем поговорить? — спросил Дюриэа. — Или это дело сугубо личное?
— Нет, нет, ничего личного… В этом-то все и дело. Оно затрагивает слишком много людей.
— Ну-ну, продолжайте. В чем же дело?
— Вы в курсе тех проблем, с которыми мы тут столкнулись в последнее время?
— Вы имеете в виду эти права на нефть?
— Да, вот именно.
— Но я думал, что суд уже вынес вердикт, — удивленно сказал Дюриэа.
— Да, но вы же знаете, как это делается. Возьмите любого фермера и попробуйте только тронуть его землю — тут же начнутся волнения. Мне нет дела до того, законно это или незаконно. Если у нас такие законы… Черт возьми, вот так и начинаются революции!
Ну конечно, я стараюсь понять и другую сторону. Права на эту нефть были оговорены, и все это прекрасно знали. Правда, никто на это внимания не обращал, вот в чем вся штука. Все были совершенно уверены, что если объявятся хозяева нефти и предъявят свои права, то они будут обязаны платить и за бурение, и за причиненный ущерб, будут оплачивать строительство дорог и все такое… Все фермеры рассчитывали получить в карман хороший куш, так что если бы так все обернулось, как они надеялись, то владельцам нефти их права вышли бы боком. Да и вообще-то особо никто не верил, что в нашей местности что-то могут найти, а уж особенно нефть. Дюриэа кивнул.
— Ну так вот, люди волнуются все больше, — продолжал Джентри. — Ходят слухи, что этот парень, Прессман, намерен быстренько заграбастать все себе… Это уже становится проблемой.
— А что он сделал? — спросил Дюриэа.