Ну а дальше все пошло по накатанной колее…
Когда началась полуночная четверть, и часть гостей полегла в неравной битве с зеленым змием, а оставшиеся вразнобой что-то горланили и выясняли степень своего уважения друг другу, пришла пора уходить молодым. Постелили нам в большой угловой комнате, на пороге которой стоял хмурый Догаль.
– Ты, это… Яри не вздумай… того… - глухо бухнул он, сжимая здоровые кулаки. - Маленькая она еще…
Я оторопел.
– Тестюшка, ты что, совсем ума лишился? Я, по-твоему, совсем с головой не дружу? Или, как эта ваша п о гань лесная, в любую дырку засунуть тороплюсь? А, может, в морду захотел? Так это я тебе могу обеспечить, за мной не заржавеет. Не посмотрю, что ты теперь родственник! - угрожающе прошипел я. В гробу я видел и эту свадьбу, и местные обычаи, и избалованных детей, и потакающих им родителей!…
– Ну ты, того… Извини… - отдернулся "родственничек".
Развернулся на пятках, по коже хлестнула подвеска уже вросшей в мочку серьги. Теперь это "обручальное кольцо" только вместе с ухом снять можно…
В комнате царил интимный полумрак. Тусклый масляный ночничок не разгонял темноту, а лишь мерцал одиноким пятном света. Черно-белым ночным зрением различил широкую кровать - Догаль, видать, предоставил свое супружеское ложе - с укрытой одеялом до бровей несносной девчонкой. Я подошел, присел на край постели.
– Ну что, пигалица, добилась своего?
– Вик, а что мы сейчас будем делать?…
Что делать, что делать… Воспитывать. Только поздно уже, ремень не поможет.
– Ты мне поможешь? Я ведь ничего не умею… - шмурыгнула носом.
– Ты сейчас закроешь глаза, и будешь спать. Потому что мала ты еще.
– Но, Вик…
– Ты. Сейчас. Будешь. Спать.
В ответ - плач. Всхлипывания обиженного ребенка, впервые не получившего того, чего он хотел.
– Спи, - я погладил "жену" по голове. Смотри, Вик, под статьей ходишь! Совратитель малолетних… - Ничего от тебя не денется. Скоро ты вырастешь и сможешь кувыркаться в постели хоть всю ночь напролет…
– А расскажи мне что-нибудь… Ты же, небось, много где бывал…
– Ладно. Слушай…
Веселенькое дело - в первую брачную ночь почти до рассвета рассказывать жене сказки…
Когда мы уходили, Ярина спала, намотав на себя все немаленькое одеяло. Я кивнул на прощание Догалю, залез на телегу и тронул с места полусонного Изверга. За спиной бормотал что-то во сне Эдрик, еле слышно шелестело дыхание Атари. В предутренней тишине гулко шлепали копыта, поскрипывало плохо смазанное колесо, и тихо звякала в ухе обручальная серьга.
Глава 6
И снова дорога. Кажется, моя непутевая судьба решила взять реванш за прежнюю оседлую жизнь. Болтаюсь я здесь уже больше месяца, а ночевал под крышей всего один раз. И если каждая ночевка - только после женитьбы, то никаких ушей на серьги не хватит…
Уходили мы из владения красиво, в стиле эльфийских диверсантов… Три дня перли прямиком по лесу, срезая дорогу. Хорошо, что Атари может найти общий язык с любой деревяшкой - непроходимые на первый взгляд заросли словно расступались, образовывали зеленый коридор, пропуская телегу, и смыкались за нашими спинами. Вечерами эльф падал в повозку и мгновенно отрубался - видно, нелегко давались ему эти лесные фокусы. А иного пути не было, не убивать же, в самом деле, посланную "оскорбленным тестем" погоню. Сколько усилий, чтобы помочь человеку сохранить лицо… А Атари еще говорил про эльфийское равнодушие…
– Что-то не сходится это бегство с вашим "проходи мимо и не лезь, а полез - не плачься", - однажды не выдержал я. Замучило таки любопытство. - Или мы от кого-то еще драпаем?
– Тебе тоже в морду захотелось? - ох, и вымотался наш ушастый товарищ. Такая усталость в голосе… - Сколько раз повторять: мне хватает одного раза на мотыгу наступить.