Дай волю – и сии достойные люди сами растерзали бы бывших соседей в клочья, лишь бы отвести от себя обвинение в пособничестве Тьме. Мать, отец – явно из обеспеченных, одетые так, чтобы дать это понять всем окружающим. И старик лет семидесяти, совершенно лишившийся волос и почти – зубов. Но не утративший ни злобного блеска в глазах, ни умения сыпать проклятиями. Их втолкнули в зал, тут же вокруг троицы сомкнулось кольцо рыцарей.
Прошло несколько мгновений, затем Лейра жестом позволила рыцарям расступиться.
Аура этих людей читалась куда хуже, чем детская. Но одно можно было сказать с уверенностью – женщина не виновата в том, что породила на свет отродье зла. Ее аура была пусть и размытой, но вполне нейтральной. К тому же не содержала и намека на синие всплески – магии женщина была почти лишена.
А вот мужчины оказались куда интереснее. Оба имели неплохие магические задатки – скорее всего в их семье дар передавался по мужской линии. К счастью – нереализованные задатки, нетренированные… а не то к проклятиям старика следовало бы отнестись с куда большей серьезностью. Сын был заметно сильнее – тоже потенциально. Тенденция очевидна: дети этого мальчишки могли бы стать величайшими из темных магов…
Отец достаточно молод, он вполне может сделать еще одного ребенка… этой женщине или какой-нибудь другой. Раз Гент привел только троих, значит, он устроил жителям допрос с пристрастием и теперь мог с уверенностью заявить, что в чужих домах у этого мужчины детки не подрастают. Ни одна нормальная женщина не призналась бы в прелюбодеянии даже священнику Эмиала – но лгать прямо в глаза рыцарю-светоносцу было по меньшей мере глупо. И опасно для жизни.
Старик же… Лейра поморщилась – еще одно тяжелое решение, но принять его необходимо.
– Женщина, ты свободна.
– Я разделю судьбу мужа, – вскинула та голову, и в глазах плеснулась такая ненависть, что, если бы ауру можно было изменить одними лишь эмоциями, в этот момент она превратилась бы в абсолютную черноту.
Лейра сделала вид, что не слышит этих слов. Теперь она обращалась к рыцарям и волшебницам из своей свиты.
– Души этих двоих мужчин идут во Тьме. Куда ведет этот путь?
– К смерти души… – пронесся шепот. На формальные вопросы Света не следовало отвечать громко.
– Как помочь душам избежать такой судьбы?
– Им поможет Свет…
– Что порождает Свет, что разгонит даже истинную Тьму?
– Огонь…
– Да будет так. Пусть очистительный огонь откроет этим заблудшим душам путь к" спасению.
– И да пребудет с ними Свет.
Лейра подошла к женщине вплотную. Рыцари чуть сдвинулись вперед, чтобы не позволить обреченным, если вдруг им придет в голову такая мысль, броситься на Попечительницу.
– Ты все еще хочешь разделить судьбу мужа? – тихо спросила волшебница.
– Да, госпожа. – Сухой ответ, безжизненный голос.
Лейра задумалась. Быть может, следовало отдать Генту приказ – и строптивицу свяжут, бросят куда-нибудь в подпол, пусть остынет, подумает о том, что жизнь не так уж плоха. Затем пожала плечами…
– Уважаю твой выбор.
Костер еще горел, и большая часть жителей села стояла на площади. Лейра смотрела на них с плохо скрываемым отвращением – это не люди, это квинтэссенция всего мерзкого, что только может быть в живом существе. Еще недавно они наверняка любезно здоровались с казненными, вместе посещали храм Эмиала, вместе справляли не слишком роскошные, но дорогие сердцу сельские праздники. Сплетничали, делились новостями…
А потом с радостью выдали односельчан заезжим представителям власти и с каким-то грязным удовольствием следили за актом сожжения.
Грязь и дерьмо… хоть это слово и не пристало произносить Вершительнице, но тут оно уместнее всего.