Оглобля, Николай поднять парус! крикнул Иван, Инок и Морок на вёсла!
Фелюга, сильно раскачиваясь на волнах, начала медленно отходить от берега. Парус надулся ветром.
Морок, паскудник, ты почему каток в фелюгу не погрузил! Смотри на песке вон лежит! Раззява! Оглобля, Николай опускайте парус! вдруг крикнул Иван, и щека у него задёргалась.
Как это не Морок всмотрелся в берег, а и вправду. Вот чёрт! И чё делать- то? А?
Прыгай и тащи его на борт! рявкнул Иван.
Морок почему-то замешкался. Он смотрел то на воду, то на берег, где лежало бревно.
Щас портки с рубахой сниму, глубоко вздохнул он.
Уйди! Фёдор легонько оттолкнул Морока и прыгнул в воду.
Проплыл саженей пять, стал на ноги и пошёл. На берегу поднял каток и легко, словно, лопату или косу взвалил себе на плечо. Повернувшись, пошёл к воде. Когда ему было уже по пояс, Валуев увидел, что на фелюге стали быстро поднимать парус.
Вы что делаете? закричал он и в это же время услышал за своей спиной странные звуки.
Обернулся и По песку гарцевали всадники в высоких бараньих шапках и халатах. Некоторые из низ натягивали тетиву своих луков и пускали стрелы в сторону фелюги.
Вьють! Вьють! Вьють! с тонким свистом пролетали они мимо Валуева.
Фелюга быстро уходила в море. Всадники носились по берегу. «Туркменцы! Что делать? Плыть! В море!» Фёдор откинул бревно в сторону и бросился вплавь. «Подальше от берега! Подальше!» стучало у него в голове.
Вдруг что-то больно укололо Валуева в левое плечо, и рука тот час потеряла силу. Стала какой-то безжизненной. «Подранили меня, басурманы проклятые!»
Урус! Урус! Ходить! Ходить! кричал всадник в белой высокой бараньей шапке на гнедом коне и манил Фёдора к себе.
Зажимая пальцами правой руки рану на левом плече, Валуев вышел на берег.
Вокруг него, визжа как голодные собаки, крутились туркменцы.
Ха-ха-ха! Урус, ты есть мой пленник! всадник в белой шапке спрыгнул с коня.
За барханами, в одной версте от берега, стоял караван. Валуеву намазали рану какой-то вонючей мазью, а затем перевязали чистой тряпкой. Затем его привязали к хвосту верблюда, и караван медленно двинулся. «Куда меня туркменцы ведут? В плен, конечно! Вот только куда?» отрешённо размышлял Фёдор, прислушиваясь к гортанной речи туркменцев.
Солнце стояло ещё высоко, но караван остановился уже на ночлег у колодца. Разложили костёр. К Валуеву подошёл невысокий со злыми глазами парень, наверное лет шестнадцати. Увидел шнур с нательный медным крестом на груди Фёдора.
Шайтан! Шайтан! туркменец с ненавистью сорвал его и бросил на землю. Шайтан! Кяфир (неверный.) ещё раз выругался он и ушёл.
Верёвка, которой его руки были привязаны к хвосту верблюда, была длинной, поэтому Валуеву удалось стать на колени. После этого он нагнулся и губами, вместе с песком, поднял крестик. Фёдор положил его под язык. «Отче святый благодарствую!» с облегчением вздохнул Валуев.
Потом дни были похожи один на другой: палящее солнце, горячий песок, обжигающий босые ноги, и верблюжий зад впереди. Кормили Фёдора один раз в день, когда караван останавливался на ночлег. Давали половину твёрдой, как камень, лепёшки и вдоволь воды. Затем связывали ноги и разрешали ложиться. Так и спал Валуев рядом с верблюжьим задом. Ночами было прохладно, а днём он, иногда, терял сознание от невыносимой жары и падал. Тогда туркменцы поднимали Фёдора и усаживали на верблюда.
Он потерял счёт дням и ночам. Валуеву казалось, что так будет продолжаться вечно. Пустыня, горячий песок, верблюды, всадники в бараньих шапках. «Господи Иисусе Христе, помоги грешному рабу Феодору справиться с жизнью тяжёлой, душа моя грешная помощи просит. Помоги мне, Отец мой небесный, дай силы мне» шептали потрескавшиеся от сильной жары губы Фёдора.
К вечеру одного из дней вошли в город. Узкие улочки, дома из кирпича и глины. Вокруг каналы и очень много зелени. Это произошло так неожиданно, что Валуев даже закрыл глаза: «Видение! Видение!». Когда он вновь их открыл, то начал смотреть по сторонам. На улицах много народа: женщины с открытыми лицами, мужчины в стёганных халатах и высоких бараньих шапках. Полуголые дети бежали за караваном и, что-то крича, тыкали пальцем в Фёдора. Остановились у базара. К Валуеву подошли двое: хозяин каравана и невысокий толстый мужчина лет пятидесяти в новом атласном халате лилового цвета и высоченной чёрной бараньей шапке. Он долго смотрел на Фёдора. Похлопал его широкой спине. Указал пальцем на перевязанное тряпкой плечо и что-то спросил у хозяина каравана. Тот засмеялся, показывая свои белые крепкие зубы, а потом долго что-то объяснял. Мужчина слушал внимательно, поглаживая свою седую маленькую бородку, а затем достал из кармана кожаный мешочек и вручил его хозяину каравана. Тот поклонился. «Важный значит человек этот мужик с бородкой и животиком, раз перед ним так «стелется» этот туркменец,» понял Валуев.