Я не дарю с похмелья розы
но нам с тобою по пути
мы оба любим саксофоны
под лунный бой и крик совы
у нас свои в углах иконы
на них не лица лики тьмы.
Раздвинем шторы. Так светлее.
Наш город сумрачно горит
врываясь в сны веревкой к шее
маня наивных, как магнит.
Немного радости. Немного.
Ее не выжмешь из камней.
Умри
останься
всплеск.
Свобода.
Рисуй мосты, корми червей
собака с крыльями за тучей
суется носом в звездный пах
внутри него мороз трескучий
«Какой финал, какой размах
я скалю зубы. Вижу море.
Оно ревет над мягким дном
и черепа по двое, трое
лежат, засыпаны песком
не одиноко им, не страшно
жизнь далеко. Покой велик.
Его величье очень важно
для тех, кто тихо
вечно спит».
На лампе муха.
Почитай ей рассказы жирного скопца
о Катманду, о дивной тайне
мечте змеиного яйца.
Чтобы унять меня с улыбкой
у Бога времени в обрез.
Заря. Подделка.
Лишний вес
взвалил на плечи и распался
на человека, зверя, дрянь
прилег, привстал
не испугался
холодный инь, бездарный янь
иди, Элен, ступай за прошлым
оно ушло недалеко
представ единственно возможным
зубастым бардом в кимоно.
Я упустил его из виду
ты проморгала взмах меча
мы затаили лишь обиду
когда погасла та свеча.
О чем я, крошка? Сам не знаю
любовь работа
жизнь пожар
Вот подступает вновь зевота
плевать на смысл особый дар.
Коровы с мощными задами
блуждают ночью по росе
мы не расстанемся врагами
и в самой черной полосе
найдем чего-нибудь послушать
Доминго, «Стоунс», плеск воды
нас невозможно обездушить
нам не понять, как мы сильны.
Весьма. И очень. Крайне, детка
они сломаются, мы нет
вполне просторна наша клетка
пошел ты в жопу, Архимед
законы, физика, опоры
сколь ограничен этот взгляд.
Нарежь на завтрак помидоры
под них я выпью
что ж
виват.
Прекрасный запах павших мразей
иллюзий страха, палачей
пригрею моль.
Сквозь лес лучей
ввалюсь на ровную породу
новейшей мысли о тебе
Элен! Очнись! Не дай уроду
украсть слезинку в маете
мясистых зим
куриных скачек
стена бедна она моя
меня всерьез не озадачит
богов ворчливая семья
я провожаю взгляд до точки
огромной, взбухшей до звезды
и оставляю. Жру комочки
овсянки, что сварила ты
моя Элен. Стена, отрада.
Отрава, парус
космодром
ты вырвешь грешника из ада
расширив в горле пряный ком
ему, избитому ногами
суровым ангелом любви.
Простим трудягу. Мы тут сами
глупы, кичливы ты съязви
скажи: «Ха-ха, просмейся, милый
не будь дебилом, отдышись
залей глаза народной силой
ложись ко мне и не бесись».
Возлягу, ладно. Я не гордый
беру штурвал, рублю концы
до встречи, омут.
Праотцы
стряхните пепел, вынув руки
из перелатанных штанов
отдайте лужам, грязям честь
шепните правду Он ведь есть?
не утаите
не солгите
на зайцах ветер догоните
пуская солнце на монеты
мудил на мыло, рожь на хлеб
вы сами рылом из деревни
в длину прыжки
по кругу бег
мелькают ляжки. Вянет грудь
ну, не бесплатно, не задаром
торсиды, лодырей навалом
дерзай, мадам. Не обессудь.
Погода так себе, клокочет
дворянский праздник
ураган
колдун развелся. «Хочет, хочет!»
слюна стекает по усам
корабль в небе
смотри зорче мы там, он там
старик, уймись
носи газеты вам на почте
нормально платят?
«Блядска жизнь».
Выходят реки, гнутся скалы
доцент плетется без очков
«Сюда врачи и санитары
я выпил драка вскрылся шов
аппендицит совсем недавно
мне удалили что-то, да
Гори огнем! Ах, вам забавно
Канальи, скунсы, шулера!
Я в картах гуру. Вот отсюда
и вся безрадостность судьбы
разнес вчистую эту дуру и получил
О, бабы злы!».
Выстрелы, встречи, объятия с тушей
бычьего взгляда, неправильной формы
радость в сомненьях
герои проворны
вылез убрался
рванул не догнали
боцман с русалкой на пальцах кидали
кто будет сверху.
«Мой хвост»
«Не помеха»
«Ты думаешь, Френки?»
«Отрежем для смеха».
Весенние парни ревут, как маралы