Из правой ладони у него действительно торчала столовая вилка.
Надо таблетку сразу выпить, я сейчас дам. Выпиваешь и потом вытаскиваешь. Или давай я?
Ты ее уже туда запихала, дальше я сам.
Окей.
Лена начала судорожно рыться в аптечке. Она чувствовала себя отличницей, не успевающей решить все задания в контрольной.
Вот, анальгин
Ты смеешься? ехидно спросил Марк и, проигнорировав протянутую руку с таблеткой, резким движением вытащил вилку из ладони. Пошла кровь.
Лена заплакала. Даже странно вот уже вроде бы и чужие, а больно от его боли до сих пор, словно они еще одно целое.
Марк промокнул ладонь салфеткой. На мгновение на ней показался забор из одинаковых лунок, а потом все снова окрасилось красным.
Ты зачем это сделала?
Я боялась, что ты сейчас уйдешь, тихо проговорила Лена.
Думаешь, вилка могла меня как-то удержать?..
Прости
Может, лед приложить?
Лена сходила на кухню и с виноватым видом принесла замороженную курицу.
У меня только вот
Марк вздохнул и положил ладонь курице на бедро.
Хорошо смотритесь, сказала Лена.
Давай уедем, шептала она ночью, пока Марк сжимал зубы от накатывающей боли и, не моргая, смотрел на люстру-вентилятор, шумно разбрасывающую воздух по комнате. Его ладонь пульсировала в ее ладони, словно вилка слепила их вместе, как канапе.
Давай лучше анальгин, наверное.
Может, еще курицу принести?
Она уже растаяла, ее теперь только жарить Куда ты хочешь уехать?
Домой.
Мы дома.
Нет, совсем домой.
Марк усмехнулся в темноте.
В нашу деревню?
Не в деревню, а в маленький город. Помнишь, какими мы были, когда приехали сюда?
Молодыми, вздохнул Марк, даже юными, вот и все.
Нет, возразила Лена, дело не в этом. Мы любили друг друга. Я не била посуду, ты не орал, как резаный, если не мог отыскать свои носки. Мы не ссорились из-за денег и не ужинали по отдельности.
Нам было по двадцать два года. Конечно, мы не ссорились из-за денег, у нас их просто не было.
Послушать тебя, к тридцатнику все просто должны смириться с тем, что в отношениях наступает пиздец, и жить дальше, начала заводиться Лена. Окей, окей, окей.
Послушать тебя, человека можно остановить, воткнув ему в руку вилку. Мы не сможем вернуться назад такими, какими были семь лет назад. Если что-то менять, то здесь. От смены декораций ничего не произойдет.
Сколько мы уже пытались?
Не помню. Помню, что сегодня должен был забрать от тебя вещи.
Мне показалось, что, если ты уйдешь, я умру, вдруг сказала Лена, и я разозлилась оттого, что ты этого не понимаешь.
Она вспомнила те времена, когда казалось, что они сшиты вместе, так крепко не разорвать. Когда даже минуты врозь были невыносимы. Когда от переизбытка чувств хотелось плакать. Когда от простого касания рукой нечем было дышать.
Куда все делось? Почему остались только горечь и упреки? И почему тогда и это обиднее всего боль в его руке до сих пор ее боль тоже?
Я бы, наверное, тоже умер, если б ушел, тихо проговорил Марк, поэтому я остался.
А я думала, из-за вилки.
Дура.
Они помолчали. В приоткрытом окне шумела автострада.
Если ты хочешь быть вместе, надо пробовать здесь, сказал Марк, мы не будем сбегать и не будем притворяться, что ничего плохого не было. Не будем начинать все заново.
А как тогда?
Будем продолжать. Не обнулять ничего. Не говорить «окей». Завтра запечем курицу, выбросим все вилки. Может, я даже схожу к врачу, потому что рука пиздец как болит
Я тебя люблю, прервала его Лена, приподнявшись на локте и прислонившись лбом к его лбу, и заткнись ты уже про эти вилки
Революция. Даша Берег
Валек ногой толкнул дверь, для приличия присняв большие наушники, с которыми расставался разве что в душе.
Здрасьте. Я тут компьютеры все к сети подключаю. Побуду у вас пару часов.
В тесной каморке, совсем не похожей на другие кабинеты лаборатории, светили только яркие лампы над двумя небольшими парниками. На грязном столе стоял допотопный микроскоп, валялись пробирки и прочая химическая хрень. Возле всего этого хлама деловито терся лохматый дед. На вид ему было лет двести.
Вы компьютером-то пользуетесь вообще? Интернет, чатики? спросил Валек, сдувая пыль с монитора.
Я занимаюсь селекцией колорадского жука, важно сказал дед, это произведет революцию в сельском хозяйстве.