Это да. Но это же мужик в юбке, понимаете? Туранов развел руками. Она мутант. С одной стороны, она, конечно, полезный для России мутант Она много для России хорошего сделала. Но как женщина рядом с такой и не чувствуешь себя мужиком. А что это за жена, с которой ты как бы и не мужик?..
Немесов задумчиво наклонил голову. Затем обернулся и с любовью посмотрел на Викторию.
Туранов выдохнул.
Петр Степанович, клянусь богом, больше семи я не могу!..
Немесов слегка дернулся но вместо ответа вытащил расшитый серебряной нитью платок. Запротирал очки.
Евгений, вы верующий? спросила Виктория.
Да, закусил губу Туранов. Никак не поддавался этот дипломатишка, крепкий орешек. Истинно верующий. Понимаете, невозможно не верить, когда ангел, а возможно, сам Он меня навещал.
Навещал?.. заинтересовалась Виктория.
Да, это будет довольно занимательно послушать, сказал Немесов.
Сам того не понимая, Туранов ступил на верную стезю: путь к его цели лежал через Викторию.
А ведь Туранов видел ее как красивую дурочку. Причем, в его понимании, на последнем издыхании красивую, а дурочку в полном расцвете и не придавал ей никакого значения. Он говорил только Немесову, смотрел лишь на него. Но каждое последующее слово ложилось на душу Виктории, как масло на хлеб, и в конце она слушала не отвлекаясь.
Немесов между тем сел рядом с женой и невозмутимо продолжил втирать воздух в стекло. Ангелы были ему безразличны он убежденный атеист. Хотя он носил крестик и, когда надо для репутации, посещал службы
Это довольно неприятная для женского уха история Туранов степенно зашагал вдоль парадной стены. Начать нужно издалека. Мои родители учителя, цивилизованные люди. Я бы даже сказал, интеллектуальная элита этого города Следовательно, я получил великолепнейшее образование. На пианино играл весьма сносно. Вот, смотрите! и Туранов простер ладонь в направлении ближайшего угла.
Там стоял белоснежный салонный рояль. Над ним завис шкафчик с двумя полками обе усеяны наградами за блестящую игру. Среди грамот и дипломов лучились два позолоченных кубка, три медали с триколорными лентами все за первое место и изысканная рамка с фотографией стройного юного пианиста с немного загнанным и пугливым взглядом.
Туранов на мгновение замер: залюбовался собственным отражением на крышке рояля. В свои сорок пять он придерживался нездорового образа жизни но внешне сохранился почти как Дориан Грей. Загорелый, словно только что с юга: Туранов еженедельно посещал солярий и СПА-салоны. Морщин мало, а кожа лоснится от увлажняющих кремов и масок. Высокий лоб, небольшой нос, щуплые брови. Темные, от бальзама сияющие волосы с щепоткой седины аккуратно зачесаны назад. Туранов с молодости красавец его жена говорила, что он копия Алена Делона: схожая конструкция тела, серые глаза, даже рост практически тот же. Правда, от обильного питания он раздобрел поэтому лицо стало широким и полным; вычерчивался второй подбородок.
Смотрел Туранов твердо, со слабым прищуром но не тепло и не зло, а с искоркой самолюбования. У него приятная, хоть и безмерно самонадеянная улыбка. Вообще, Туранов был нарцисс и поразившая Немесова наглость и манерность проистекали отсюда.
Он следил за собой всегда превосходно одет, причесан, побрит. На ступнях мерцали дорогие итальянские туфли; сшитый на заказ черный костюм тоже с Апеннин; алый платочек в нагрудном кармашке как самодовольно высунутый язык. Туранов любил золото и тяжесть, поэтому перстень с рубином у него с грецкий орех, а швейцарские часы с пятидесятикилограммовую гирю. Обручальное кольцо слилось с пальцем. Верхнюю пуговицу черной рубашки он не застегивал но сейчас пришлось, из-за гадины-галстука.
Собственный облик придал Туранову уверенности. Он подмигнул себе уложит этого москвича как нечего делать.
Туранов вальяжным движением кисти указал на награды. У него сформировался новый план действий.
Не хочу хвалиться, Петр Степанович, но факт есть факт: сцена принадлежала мне. Наставники звали меня сибирским самородком Говорили, что я как Ломоносов гений, но в музыке. Мне прочили славу в столицах и дальше в Италии. Но не сложилось Виктория, прошу вас, не пугайтесь.
Туранов снял пиджак и осторожно до локтя закатал правый рукав. Дальше было нельзя: по плечу шли татуировки, а он не хотел ими светить и отвечать на неприятные вопросы.