А я приеду все затанцуют. Напомни, как невесту зовут?
Да не невесту, рассмеялся Захар, просто знакомую. Настей зовут.
Ста-а-ановись! тяжело расползлось по вязкому воздуху. Захар хлебнул вина из трофейной фляги, Увайс воды из своей, и побежали строиться.
29 июня 1944 г. началось наступление на Полоцк. В воздухе стояла невыносимая духота. Захар точил саперную лопату. Увайс ровнял патроны в пулеметной ленте.
Даурбеков, позвал комбат.
Я, отозвался Увайс, откладывая ленту и поднимаясь с плащ-палатки.
Приказываю совершить марш в расположение противника в составе четырех человек и взять «языка». Ты главный.
Есть.
Выполняйте.
Через пятнадцать минут Увайс доложил, что для выполнения приказа ему потребуются Захар Соколов и два других солдата Михаил Корницкий и Николай Савичев.
Вышли под вечер. В сторону ближайшей деревни пробирались долго, короткими перебежками, тщательно маскируясь. По деревне шли гуськом, стараясь держаться ближе к заборам. По пути заглядывали в каждый двор. Прошли две улицы ни души. Во дворе покосившегося от бомбежек дома паслась непривязанная коза. Увайс перепрыгнул через ограду. В доме их встретили дед со старухой, эстонцы.
Кто вы? спросил старик.
Советские солдаты, ответил Захар.
Почему коза не на привязи? поинтересовался Увайс. Убежит.
А это я, дурочка, на финский манер растягивая русские слова, заговорила эстонка, вас перепугалась. Сама в дом, а козу бросила. Пасла я ее, пока немцы не идут. А то от них прятать надо. Заберут.
Савичев, приказал Увайс, загони скотину в сарай, и поинтересовался. А когда немцы пойдут?
Скоро уже пойдут, ответил старик, они по группам меняются. Шесть туда с командиром, шесть обратно тоже с командиром.
Залегли по два человека с разных сторон дороги. Увайс раздавал последние указания:
Автоматы к бою. Первые два фашиста Савичева. Третий и четвертый Корницкого. Последние два мои. Захар, ты ранишь командира лопатой.
Через сорок минут послышался лязг кованных сапог. Гитлеровцы шли не в ногу медленно и устало. Автоматы висели на шеях, руки лежали поверх стволов. Некоторые сняли каски и несли в руках. Захар выждал, пока командир поравняется с ним, и метнул лопату. Раздались короткие очереди. Немцы рухнули, как подкошенные. Увайс вышел из укрытия, вырвал лопату из головы командира, стряхнул от растекшихся по ней мозгов и недовольно бросил Захару:
Ну вот и взяли мы «языка»! и, обращаясь ко всем, добавил. Давайте в обход. Здесь нас скоро выследят и перебьют, как котят.
Группа выползла на передовую к проволочным заграждениям. Пробили проход гранатами. На взрывы сразу же отозвался гулкими раскатами немецкий крупнокалиберный пулемет. Воздух над головами исполосовали трассеры.
Сними его, приказал Увайс Михаилу. Корницкий застрелил пулеметчика, выдав огнем положение группы.
Со стороны фашистов раздался громкий ишачий визг тяжелые шестиствольные минометы с утробным грохотом выкосили и выжгли землю в десяти метрах правее отряда. Едва бойцы переметнулись на развороченное минами место, как новый залп накрыл то, где они только что лежали.
Точная поправка! с издевкой похвалил Савичев и тут же уткнулся лицом в землю. Трассер пробил ему голову, выплеснув из виска высокий фонтан крови. Пулемет опять заработал.
Убрать пулеметчика, занять дот, заорал Увайс, заряжая сигнальный пистолет красной ракетой, с помощью которой он должен был оповестить штаб о провале операции.
Корницкий дал из ППШ очередь и рванул вперед. Увайс и Захар бросились за ним. Пулемет опять огрызнулся, отплевываясь горячими гильзами. Расстрелянный Корницкий упал. То ли от злости, то ли уже просто ничего не соображая Увайс выстрелил в дот из ракетницы. Огненный снаряд, шипя и разбрызгивая красные искры, влетел прямо в амбразуру. Ополоумевшие немецкие пулеметчики, вообразившие невесть что, побросав оружие, начали выскакивать из дота. Увайс и Захар расстреляли их всех и спрыгнули в траншею, ведущую внутрь.
Увайс пригнулся и вкатился в дот по земле. Захар отпрянул назад. В край траншеи уперлась длинная струя пуль. Он бросился внутрь и начал палить. Расстрелял в упор одного из двух немцев, не выскочивших наружу со всеми, и направил автомат на второго. Фашист приставил блестящий в полумраке люгер к виску Увайса, раненого в ногу. Увайс лежал на полу и обеими руками зажимал рану. Немец что-то потребовал. Увайс сказал Захару: