Но даже они были поражены.
Туннель вывел их в огромный очень длинный зал, уходящий влево так далеко, что невозможно было бы и при солнечном свете рассмотреть, что находится в торце. И первое, что они увидели: зелень джунглей и беспечное порханье птах, средь зарослей высокой травы и раскидистых деревьев, куда выводил огромный — около трех человеческих ростов в высоту и примерно с полторы дюжины шагов — идеально прямоугольный проем.
— Как это? — спросил Найжел.
Роберт не ответил. Он подошел к границе, где каменный пол кончался и вставала буйная, до пояса трава. Он уперся в невидимую стену. Стукнул по ней кулаком.
Ничего не было — но неодолимая преграда не пускала дальше.
— Дай-ка я мечом пробью, — предложил орней. — Вот здорово — были на орнеях и вдруг сейчас окажемся в лесу. Это где-то на малом континенте, да?
— Похоже, — односложно отозвался Роберт.
Он был в задумчивости и не принял слова друга всерьез.
А Найжел размахнулся мечом и вложил всю свою могучую силу в удар.
Сияние солнца, пробивающегося сквозь листву вмиг исчезло, на друзей брызнули мириады мелких камешков — словно обрушился водопад.
— Ты, что?! — от неожиданности заорал Роберт. — Одурел совсем! Просил же ничего не трогать.
Они стояли перед скучной стеной. Но дальше, и справа и слева, было огромное количество еще таких же окон в другие места. Или другие миры.
— Кретин, — не выдержал Роберт.
— Согласен, — почему-то не обиделся Найжел. — Но ты ударил кулаком, а я… Но почему все так получилось? Ты понимаешь?
— Кажется, начинаю понимать…
— Так объясни и не морочь голову! — прорычал орней, которому было обидно за свою оплошность.
А вдруг действительно от его удара камни с потолка обрушились бы им на голову?
Обидно быть похороненным в этом подземелье.
— Идем, — только и сказал Роберт и двинулся вдаль странного зала, стараясь ни обо что не споткнуться.
Посередине зала на равном расстоянии от чудесных окон и друг от друга стояли странные сооружения и только вспомнив о размере ступеней лестницы, по которой они пришли сюда, можно было сообразить, что это скорее всего скамьи. Тут и там валялись какие-то окаменевшие обломки, потерявшие первоначальные очертания.
Веревка, которой они были связаны, натянулась и Найжел вышел из гневного оцепенения.
По стенам перед ними открывались разнообразные картины. Все они вели в различные места, непредставимо далекие от Орнеев, но все ж похожие на те, где друзья уже бывали в своих странствиях.
Суровая заснеженная равнина с какими-то развалинами вдали, наверное, это север Большого континента, на востоке, за Черной рекой. Ручей, сбегающий с холма и живописный вид, деревенька вдали и даже дымок вьется над трубой — это вполне может быть и Арситания. Ущербная луна над едва проглядывающими вдали холмами; морской берег с бьющими будто под под ноги волнами в свете заходящего солнца.
Некоторые окна в другие места, где должно быть что-то видно, были просто глухими, черными — собственно, не некоторые, таких было подавляющее большинство, но друзья проходили мимо них, не задерживаясь.
Роберт шел быстро, словно желая проверить какую-то догадку, проходя, едва взглянув, мимо многих открывающихся ему видов.
— Вот, — наконец остановился граф Астурский.
— И что это? — туповато уставился Найжел на открывшийся ему вид безрадостной дороги, окруженной горами.
— Неужели не узнаешь? — ехидно спросил друг.
— Ну, таких дорог на Орнеях полно.
— Это дорога из столицы к морю, по которой я привез принцессу Гермонду, — терпеливо пояснил граф. — Узнаешь это место?
— Да. Ну, и к чему ты клонишь?
— Вспомни это место и что здесь находится — сам все поймешь.
— Черный валун с глазами, древний идол! — воскликнул обрадованно орней.