Несколько секунд противники стояли друг против друга, словно оценивая силы, потом граф сделал несколько шагов вперед, подальше от края.
Если закрыть глаза, подумалось Блекгарту, то можно представить, что находишься в лесу — только слышен шорох листвы садовых деревьев. Все, присутствующие при поединке, затаив дыхание, напряженно наблюдали за двумя бойцами.
Не важна причина по которой оба оказались здесь, она не всем известна, да и мало кого интересует. Важно, что все, чего человек стоит, он может показать здесь.
Эта площадка не раз была свидетельницей, как грозные бойцы, потрясавшие воздух кулаками и угрозами, сваливались на штыри, поливая собственной кровью равнодушную землю канавы.
Первые мгновения, как правило, показывают характер предстоящего боя: яростная короткая схватка или затяжная борьба нервов, когда каждое неверное движение может оказаться роковым. Зрители знали, что в любом случае развязка будет одна — мертвец. Но только кто из двух? По первым минутам начавшегося (начавшегося ли?) боя этого нельзя было предугадать. Потому что ничего не происходило. Два бойца в довольно спокойных, не напряженных позах просто стояли и смотрели друг на друга — ни гневных рыков, ни угрожающих жестов.
Но если бы среди присутствующих находился пусть самый слабый маг, он поразился бы сколь яростна атака одного, и сколь спокойно ее отражает другой. Впрочем, это спокойствие стоило ой как недешево.
Огромная, никому из многочисленных зрителей невидимая тяжесть обрушилась на графа Астурского в зверином стремлении смять, сокрушить, расплющить волю, чтобы позже, на физическом уровне, повелитель этой силы смог взять врага голыми руками. Дико завывал в ушах неслышный другим ураган — так, что барабанные перепонки вот-вот готовы были лопнуть, ледяной ветер врывался в глаза, выбивая слезы, забивался, обжигая холодом, в нос, в рот, мешая дышать. Яркие вспышки молний могли ослепить кого угодно. И тяжесть, тяжесть, навалившаяся разом на плечи.
Но граф выстоял. Он был готов к чему-то подобному и, действительно, выпало перенести именно то, что он и ожидал — даже странно, нет никакой фантазии у противника, кроме как направить на врага демонов стихий. Первый удар он выдержал и, вместо того, чтобы пытаться самому напасть (а в ордене без имени опытнейшие чародеи учили зачаткам боевой магии) активировал на полную мощь защиту перстня Найжела. Он мгновенно почувствовал как камень-дионисий, и так впитавший в себя большую часть первого удара, вливает в его тело, в его дух и волю тепло и стойкость.
Но Роберт не обольщался достигнутым успехом, чтобы попробовать воспользоваться мгновенной заминкой в атаке и ударить самому, он знал, как легко попадаются на контратаках: в простом-то рыцарском бою это прекрасная тактика, а уж в магическом… И граф держал оборону — магический натиск то налетал безумным порывом, то методично давил, давил…
Время для двоих бойцов растянулось, изменилось, то еле двигаясь, как густой сок растекается по несильно наклонной плоскости, то, без всякой видимой причины, срываясь как отпущенная тетива. И надо было выстоять — любой ценой выстоять. Не бесконечны же у врага силы, как бы могуч он ни был.
А для взиравших на каменную арену ничего не происходило: стоят двое врагов и смотрят друг на друга, даже позы не напряжены… Но никто и не подумал их торопить — смерть не зовут, она и так всегда приходит раньше срока.
Наконец ураган выбился, мерзкий неземной звук стих, отдаваясь в голове слабым звенящим отголоском. Атака по инерции еще продолжалась, волшебный перстень впитывал в себя и остатки тяжести, и порывы чародейского урагана.