Перед экзаменами в школьном коридоре мы случайно столкнулись с Анютой. Она прошла мимо, бросив на меня короткий взгляд, как мне показалось, холодно-жёлтого цвета. Это был отблеск последнего лепестка фиалки трёхцветной.
Похвальная грамота
В тёплых утренних лучах солнца лета 1932 года на завалинке возле высокого деревенского дома сидел щупленький дед. Его маленькая фигура, сгорбленная спина, морщинистое лицо, поросшее давно не стриженной чёрной с проседью растительностью, резко контрастировали с большим, ещё крепким домом, срубленным из очень толстых брёвен. Старик подумал, что это, наверное, последнее из его прожитых девяти десятков лето и воспоминания нахлынули на него с хронологической последовательностью.
Впервые себя Андрей помнил в играх с шестью старшими братьями, самые взрослые из которых баловали его, средние относились равнодушно, а вот младшие норовили обидеть. Затем в памяти всплыло доброе лицо матери, а в ушах прозвучал грозный голос отца: «Хватит лоботрясничать, завтра с братьями отправляйся сено ворошить!» Так закончилось детство, и потекла череда трудовых мозолистых лет. В страду работали до изнеможения, а в престольные праздники гуляли так, что чертям тошно было застолья до тошноты, драки с парнями из соседней деревни до членовредительства. В деревне их дом, рубленный отцом с дедом, которого Андрей не застал живого, был самым большим. Злые завистливые языки нашёптывали, мол, ваш тятька лиходеем был и на кровавые деньги такой дворец отгрохал. Старшие братья говорили, что «наш батька во время войны с французами солдатскою доблестью отличился, и сам Кутузов ему за это мешок денег отвалил». Ещё была царская грамота подтверждающая сии подвиги, но мать её при уборке по неразумению в печи сожгла, за что нещадно была бита мужем. Потом вспомнились проводы старшего брата на военную службу во время застолья он впервые тайком испробовал хмельной браги (не понравилось). Через несколько лет Иван вернулся на костылях без ноги и с медалью на груди «За Крымскую войну». Пожил он недолго культяпка вскоре загноилась, и брата снесли на погост. Через год «забрили» в солдаты и следующего по старшинству брата Гаврилку. Средних двух сыновей Никиту и Игната отец отправил учиться то ли в Псков, а может в Санкт-Петербург. По истечении какого-то времени в один год не стало следующих двух братьев Василия и Прохора одному в драке проломили колом голову, другой умер от неизвестной скоротечной болезни. В довершении несчастий с почтовым ямщиком пришло извещение о гибели Гаврилы и медаль «За турецкую войну». Родители сильно горевали, да и ему самому тошно было шестеро братьев, а в доме никого.
У старика подступил комок к горлу, закружилась голова и он, прислонив спину к тёплому срубу на какое-то время, задремал. Едва заметная улыбка вскоре пробудила вспомнилось, как его женили.
На вечерних посиделках появилась незнакомая девушка из соседней деревни, и сердце Андрея забилось как-то по-новому, по-особенному. А отец тем временем, обеспокоенный продолжением рода, решил оженить хотя бы младшего сына. За неделю до Покрова он сообщил ему:
Ну, вот что Андрюшка. В праздник едем сватать тебе невесту, а то, как бы нам с матерью без внуков не остаться. Сам укажешь, в какие ворота стучать, или мне пальцем в небо тыкать?
Укажу папенька!
Удивлённый отец недоверчиво спросил:
Хоть ни косая, ни кривая, ни нищенка?
Да нет, она сущий ангел!
Ну-ну. Все они ангелы, пока с под венца, да на ко, а потом садятся на шею, и погонять начинают! Ничего всем это попробовать придётся хлебнёшь и ты мёда с редькой.
Церковь, запах ладана, громовой голос отца Мифодия, испуганные глаза невесты и радостная ночь длиною в целую зиму! А потом потекли будни работа в поле, со скотиной, с лошадьми, рождение двух дочерей и долгожданного сына Петра. В одну осень простыли по возвращении с ярмарки и слегли мать с отцом до Рождества они уже не дожили. Теперь он остался за старшего. О средних братьях не было слышно ничего, но впоследствии оказалось, что Никита погиб в 1905-м, а Игнат в 1917 году. И Андрей, понимая, что ему больше никто не поможет, взялся за хозяйство с удвоенной энергией. Прикупил земли, увеличил поголовье скотины и, не посрамив отцовский статус зажиточного крестьянина, стал считаться в земстве нарочитым хозяином. Быстро заневестились и были выданы замуж дочери Татьяна и Елена, а вот Петруша шарахался поначалу от женского племени, как чёрт от ладана. Но природа, хоть и с опозданием, взыграла и в нём. Приворожила его первая красавица окрестных деревень поехали сватать. Родители быстро нашли взаимопонимание, а вот невеста противится, и не понятно по какой причине. Так и уехали ни с чем. Поговорил Андрей с родителями Алёны ещё раз и те убедили дочку согласиться. Венчание состоялось, но по дороге к свадебному столу невеста выпрыгнула из брички и побежала в лес, где её поджидал на верховой лошади полюбовник, известный на всю округу гармонист Павел Осташёв. Несколько суток прятались они по стогам да шалашам. Туманными ночами Алёна простыла и скоропостижно скончалась, а Осташёв сбежал из родных мест и больше не появлялся. Тяжко было Петруше, невеста из-под венца сбежала позор на всю округу.