Сдавшись, Александр Сигалин кричит.
Когда я начинаю пить молоко, прокричал Александр, оно в норме! До первого глотка оно в норме, но когда я делаю второй глоток, оно уже кислое! Но я не о молоке! Если я хорошо себя чувствую, я и кислого выпью! Но тут еще и это!
Со всеми бывает, попыталась успокоить его Анастасия Шаркинская. Не переживай, тебе же
Еще и это!
Рано расстраиваться в следующий.
Еще и это!!!
Теперь, похоже, все.
Don t get back in your bed, Александр. It ́s useless to be in the mixed emotions everythinǵ s clear.
Флегматичность выжата, как лимон, и я пока волнуюсь, я еще есть; у детородного органа Виталия Лошадина сходное недопонимание с женщинами, но только в Берне. Или в Женеве.
Его краткосрочные возвращения на родину давно не нуждаются в особом анонсировании; Виталий Лошадин вырос на «Соколе» порочным домашним мальчиком, и у него по сей день при мимолетных воспоминаниях о том, как по Чапаевскому переулку за ним бежали две полуголые монахини нервным тиком искрятся зрачки.
Скрипач Лошадин, если и не великий, то по крайней мере многократный лауреат и народный артист, и на данное его выступление реклама была повсюду: растяжки на улицах, телевизионные упоминания во втором часу ночи; на каждой афише и в каждом ролике публике обещали некие неожиданные интермедии, и поклонники Виталия Лошадина забили консерваторию не без предвкушения чего-то изысканного, но на сцене нет не ни оркестра, ни одинокого рояля; вы видите я вижу намечается не говорите с сорокаминутным опозданием на всеобщее обозрение вышел сам Лошадин, и вместе с ним на сцену поднялись двое патлатых мужиков с бас-гитарами.
Встав в углу, они первое время бездействовали. Вполглаза посматривая на них, Виталий Лошадин играл первый концерт Паганини ре-мажор, сочинение шесть; играл бесподобно, божественно, но вдруг как заорет:
Басухи, глушите меня!
Те мужики лупанули по струнам, Виталия Лошадин играть не перестал; его совсем не слышно, но в строго определенном месте бас-гитары замолкают и потрясающе исполняемая музыка, проходящая через незримые поры-заслонки ответственного за этот участок тщеты ангелоида, вновь доносится до самых окраин зала. Но Лошадин недаром обещал сюрпризы и находки никого не обделяя в возможности оценить его совершеннейшую технику, он снова выкрикнул свой приказ:
Басухи, глушите меня!
Везде кто, кто везде, народ как народ? с кем он сейчас? что он об этом думает? народ все не расходится. «Когда еще билеты на достанешь Лошадин все-таки».
«Фигура».
«Не говорите».
«Почти гений».
«Какие тут могут быть вопросы»; не вслушиваясь в раздававшуюся отовсюду дикость, незашоренный кондитер Маркевич и бесстрастный оператор линии пивного разлива Леонидом Самсоновым убраться себе с концерта не препятствовали.
«Сансара» Самсонов уже с сигаретой он курит даже во сне, с размахом прикуривая первую сегодняшнюю от последней вчерашней.
Юрий Маркевич с пакетом жевательного мармелада и с кислой улыбкой спящего: что изменишь, кого освоишь, какие там поэтические вечера и брюки клеш, курить я бросил еще в феврале, деньги на сигареты у меня есть, но здоровья на них, увы, не достаточно.
Курить Маркевичу хочется, и он грустно смотрит на «Сансару» Самсонова, на его безостановочно перекладываемые из пачки в зубы сигареты и ему неприятно, Маркевич завидует: затянусь, подумал он. С одной затяжки, пожалуй, и не подохну. Не присоединюсь к Шиве в его вечной медитации.
Скрипач Лошадин, может, и титан, сказал он, но при этом он еще и полный мудак. А ты, Сансара, это Дай мне затянуться.
Он его попросил, и Леонид Самсонов почувствовал некоторую неловкость; ему для Маркевича не жалко и целую, а с учетом того, что он знает насколько Юрию Маркевичу это вредно, то и тем более у него же их много. Для «Сансары» Самсонова не краеугольно, если их станет на одну меньше.
Я тоже про этого Лошадина ничего хорошего сказать не могу, признался Самсонов. Я планировал идти на него вместе с женой, но она внезапно передумала. Привязать бы ее к пароходному колесу и Но когда она поменяла планы, я в своем желании идти на Лошадина только укрепился. Три часа без жены это для меня, как для нищего матроса обнаружение золотого перстня в сокровенном месте любимой женщины. Ты же держи целую у меня их много, а для тебя