В данную минуту Ленни не понимает, как он оказался на самой границе резервации.
Валяясь на пустом животе возле пустынной дороги, Ленни Скафф не может вспомнить, на чем его сюда довезли. На машине? или что ли сам в беспамятстве добрался? помог ли я им, не знаю, но они меня от чего-то не избавили от удовольствия? Факт неоспоримый и мои песни прослушали без насилия, и но это уже другое насилие здесь я бы не В целом, я съездил неповерхностно. И совесть посильным участием в их нескладной жизни почти до дыр почистил и вообще
Почаще бы столько вечного.
3
Несу свой крест и говорю. Какой-то бред: «Тебя люблю»; несвободная половая жизнь, сдающие нервы, эмигрантский опыт она приехала. Устремившись к детям, изготовила губы для поцелуя.
Марина Егорова только что вернулась из деловой поездки, и парочка вертких шумных ребят отнеслись к ее возвращению с немалым восторгом; повиснув на ее красивой шее, они в два сбивающихся голоса нетерпеливо призывали Марину пройти в отцовский кабинет.
Она им подчинилась. Дети соскочили с ее шеи и вбежали в кабинет своего отца еще раньше ее Марина устало вошла за ними и увидела, что ее первый и пока последний муж болтается в петле.
Лицо у него безучастно, расположение глаз такое же, как и было, но с живым Николая уже вряд ли перепутаешь; его слова слова моего Коли, гордеца, зануды, миниатюрного отморозка придерживай меня изо всех сил, говорил он, а не то я вырвусь, пойду гулять по кладбищу, задирать колени до облаков и затягивать демоническую балладу «Возьми меня сходу».
Николай над многими, жена Николая у его ног, их дети не разделяют ее существенного недоумения. Им шесть и четыре: пока еще искренний возраст.
Папа, сказал сын, уже второй день, как в болтается в петле, но мы его не пробовали снимать. Хотели, чтобы ты сама увидела его в ней. Там. Нам показалось неправильным лишать тебя такого сюрприза. Невинно улыбнувшись, он посмотрел на маму Ты ведь не будешь спорить, что сюрприз?
И какой пробормотала она.
Хороший? спросил сын.
Ну, если говорить не об отце, а о вас
О нас, сказала дочь.
то с вашей стороны он вполне нормален, закончила фразу изумленная Марина Егорова.
Дети полностью согласны с ее оценкой: нормальный это сюрприз, мамочка, не хуже, не лучше, просто нормальный; пойдем, Николай сейчас же отдать концы! дурман-обогатитель приглушает заезженные призывы Конвейера, и я неотразим, когда не берегу себя их повесившийся отец был немного знаком с Вадимом «Дефолтом» Гальмаковым.
Как-то раз в день поминовения усопших у Николая с «Дефолтом» не хватило денег на одну и ту же проститутку.
«При наличии средств я бы имел честь угостить вас, Вадим, лягушачьими лапками».
«Мерзость не ем».
«Они по вкусу, как цыпленок, и вам».
«Цыпленка ем. Мерзость нет».
Шаболовская район для Гальмакова не чужой, но прежде здесь ходили до метро другой дорогой: ныне все идут, как раньше никто не брался; Вадим «Дефолт» вместе со всеми не ходок, он собирается идти до метро своим прежним путем: новый путь, конечно, короче, но не со всеми же мне ходить, раньше ходил, но теперь, после того, как я начал изучать итальянский и сухо присмотрелся к безбрежно озаренной вселенной, я кое-что понял. Уяснил и разжевал.
Вадим Гальмаков идет своим прежним путем; попирает ногами обрезки трубы, ни от кого не скрывает своего Я, до метро не доходит стройка, все огорожено, перекопано, но Вадим что-то понял, и на одну дорогу со всеми его не столкнуть; «Дефолт» Гальмаков перебирается через ограждение, яростно бредет посреди незаконченного строительства; скоро ночь, и на стройке он один, Вадим «Дефолт», понятное дело, куда-то падает и лежит, одышливо думая: все домой, а я в больницу, но не со всеми же мне ходить, я отныне и вовеки не стадный, слава богу, я кое-что понял вызову по мобильному телефону скорую помощь и в больницу. Не самому же мне переломы подсчитывать навозный жук обычно находит свою любимую на куче навоза, а я не пролил ни капли крови за претворение в жизнь либеральных идей и мобильный у меня отчего-то не работает; от удара ли, от чьей-то верховной нелюбви? благословляя свое мистическое отдаление от масс, Вадим Гальмаков начинает задумываться о самом худшем, на улице же зима, крещенские, народ, значит, домой, а я, вероятно, не в больницу и крика никто не услышит, и кровь, оставшуюся у меня в полном составе, никто суетливым растиранием не взбодрит; не в больницу я, вероятно не в больницу на погост. Все домой, и я, по большому счету, тоже. Рано или поздно, но все ко мне присоединятся, все, все, никаких поблажек и исключений; Вадим «Дефолт» Гальмаков так не думает: у него до всех остальных не просматривается и вскользь проходящего интереса.