То же самое относится к агрессивности и деструктивности как средствам, используемым как в действии, так и в мысли. Достижение цели Танатоса не зависит от количества используемой агрессии или деструкции, а зависит от того, какой результат они дают. Даже широкомасштабные агрессия и деструкция не приведут к удовлетворительному результату, если их применение не устранило источник нарушения покоя и не восстановило покой или если одновременно появились новые нарушающие покой факторы в дополнение к старым. Новые нарушающие покой факторы могут возникнуть либо сами по себе, либо в результате исчезновения возможностей для удовлетворения либидо. Это проблемы, известные по различным состояниям нарушения психики.
Чем меньше количество энергии, используемой для того, чтобы устранить нарушение и восстановить состояние покоя, тем более эффективным и, кроме того, тем более удовлетворительным считается произведенное действие. Например, когда значимость различных хобби для психического здоровья рассматривается в свете возможностей, предоставляемых ими для «разрядки агрессивности», это выражение не слишком удачно. Аспектом этих хобби, приносящим больше всего удовлетворения, в большинстве случаев будет переживание эффективности, умения, элегантности и легкости, достигающееся путем тренировки, т. е. способность управлять нарушающими покой факторами, которые там присутствуют, а вовсе не возможность «разряжаться» и яриться, что лишь изредка включает само по себе нечто удовлетворяющее и успокаивающее13.
Если объект Танатоса неизвестен, необходимо попытаться найти источник нарушения покоя. Вопрос «Что со мной такое?» может повести к экспериментальным действиям и атакам, обычно направленным на какие-то объекты и обстоятельства во внешнем мире, не дающим никаких результатов, приносящих облегчение. Танатос не находит удовлетворения в нападении, а только в том, чтобы облегчить или устранить состояние нарушенности покоя.
Психика индивидуума может быть столь интенсивно подвергнута нарушению покоя, что она не способна выдержать даже еще немного. Индивидуум такого рода будет реагировать мощно даже на самые малые нарушения покоя и таким образом может производить впечатление, что он «дает волю своей агрессии», и создать иллюзию, что существует особая надобность агрессию разряжать. Это, в свою очередь, может привести к искажению в работе психотерапии: человеку оказывается помощь в разрядке его агрессивности, что ему, по видимости, необходимо, вместо того чтобы помочь ему исследовать его болезненное состояние и найти облегчение от него.
Попытки устранить источник нарушения покоя могут осуществляться в соответствии с более или менее болезненными принципами «все или ничего» или «покой любой ценой», подчиняющимися первичному процессу. Для регрессивного пограничного пациента или психотика такие формы Танатоса обычны. Было бы неплодотворно интерпретировать эти события как представляющие собой неконтролируемые деструктивные тенденции или как проявления некоего первичного деструктивного инстинкта, поскольку то, что происходит, есть отчаянные попытки без достаточных к тому средств достичь состояния покоя и устранить его переживаемое нарушение.
О неагрессивных и тихих разновидностях ТанатосаНиже будут предложены несколько разрозненных примеров, выбранных бессистемно, но представляющихся нам важными.
Все различные виды упорядоченности, приносящей покой тому, кто упорядочивает, являются проявлениями Танатоса. Вследствие этого порядок не является в принципе «скрытым способом удовлетворения агрессии», а агрессия, наоборот, может быть средством для стремления достичь покоя через порядок. Тем не менее, упорядочивание, конечно, точно так же, как и что угодно другое, может быть средством достижения многих видов либидного удовлетворения.
Существенным компонентом в переживании удовлетворения, которое дает эстетическая форма, является глубокое удовлетворение Танатоса. Опыт достижения правильной формы, совершенства, вневременности и т. д. это, как нам представляется, проявления Танатоса. Потому что типичным для переживания красоты является в действительности то, что мы переживаем в ней нечто ненарушимое, равновесное и «правильное», что-то, что мы не хотим изменить ни в каком направлении, что-то, что мы хотим, наоборот, сохранить так, как оно есть. Исчезновение потребности в изменении, переживание безупречности представляет собой, таким образом, такого рода свободу от нарушения покоя, которой трудно достичь в других контекстах. «Результатом является чувство отдохновения и блаженства, чувство, что нашел, хотя бы на миг, мирную гавань, где отменена внешняя необходимость выбирать между чувственным удовлетворением и душевным покоем. Вот причина, почему немножечко красоты так необходимо, чтобы помочь нести бремя жизни» (Sachs, 1951).