РАССКАЗЧИК:
А Емеля промычал недовольно и, отвернувшись к стене, засопел с новой силой.
ДОБРЫНЯ:
Эй, вставай, утро уже
РАССКАЗЧИК:
Махнул Емеля рукой, не отрывая головы от мешка и, натянув на голову овчинный зипун, снова спрятался под ним.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Ну, ты, басурманин, вставай нам служить князю пора
ЕМЕЛЯ;
(из-под овечьего тулупа)
Ну, и иди, служи своему князю. Что пристал ко мне я тут причём?
МАРФА:
А ты, Илюша касатик, его ухватом, ухватом, да поперек спины стукни, авось проснется. Он на сон уж больно крепок
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Да так, мамаша, негоже. Мы чай вместе бормотуху хлебали. Мы пойдем другим путем
РАССКАЗЧИК:
И подхватил Муромец Емелю на руки и вынес на руках на улицу, где тут же воткнул его головой в большой снежный сугроб.
ЕМЕЛЯ:
А аа! Заморозил окаянный!
РАССКАЗЧИК:
И выскочил Емеля из сугроба, влетел в хату и обратно вскочил на печь. Хотел было кольцо достать волшебное из тайного места да Муромца превратить снеговика, но передумал.
ЕМЕЛЯ:
Ты, Муромец, зря так! Я же слышал, что вы проснулись. Ну, дреманул, ну, снова заспал! Так что, меня из за этого нужно головой в сугроб?..
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Так это я харю твою вымыть помочь хотел, а то от сажи ты, что черт чёрен. С такой рожей тебя к княжескому двору не пустят.
ЕМЕЛЯ:
А что я забыл там?
ДОБРЫНЯ:
Как что? Ты вчера жениться на княжне Марьяне собрался. В грудь себя кулаком бил, что княжну за себя замуж возьмешь, а нас с Муромцем наймешь в охрану, чтобы мы дозором твои полцарствия обходили, да шубы из горностаек и бочки со златом охраняли.
(смеется Добрыня)
Жаних мать твою!
ЕМЕЛЯ:
А что жених! Таких женихов, как я по всей России хрен сыщешь! Да я, может, самый, что ни на есть, первый кандидат буду! Я, может, с первого взгляда полюблю Марьяну, а она меня? Глянь, как я пригож! Я и ликом, и статью строен, словно еловая выгонка.
ДОБРЫНЯ:
(говорит зевая)
Я бы ту рыжую гидру, Марьяну, даже за полцарства не взял! Ликом вроде хороша, как ангел, а душой уж больно девка погана.
ЕМЕЛЯ:
А я, не на Марьяне женюсь, а на княжеском приданом
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Ох и кровушки она тебе попьет. Дурак! Нет у князя в державной казне столько денег, чтобы Марьянку замуж выдать. Разве только за такого убогого, как ты.
ЕМЕЛЯ:
Это я что ли, убогий.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
А у тебя, Емелька, богатство есть? Ты куда свою жену приведешь? В эту хату, с курами, да кабанчиком в загоне.
ЕМЕЛЯ:
Захочу, я себе хоромы в Рублевке поставлю!
МАРФА:
Ты бы лучше нашему барбосу будку срубил. Собака шестой год в сене живет! Хоромы он в Рублевке поставит, трепло ты Емелька.
ЕМЕЛЯ:
А вот и не трепло. А подай-ка нам мать, глазуньи на шашнадцать яиц, перепелов жареных, киселя клюквенного да блинков с творогом.
МАРФА:
А может тебе стерляди с хреном подать, томленой в печи.
ЕМЕЛЯ:
(гордо)
Стерляди маманя не надо, а карасей в сметане да луком, мы пожалуй с гостями отведаем
МАРФА:
А мне, что на княжескую кашеварню сходить, чтобы твои пожелания исполнить?..
ЕМЕЛЯ:
А ты печь то открой, чай всю ночь стряпала, пока гости наши почивать изволили.
РАССКАЗЧИК:
И открыла Марфа заслонку в печи русской. И увидела она блюд разных великое множество. Чугунки томлёными с карасями. Перепела жаренные. Блины с творогом и кисель клюквенный ждали когда им стать яствами на крестьянском столе. Не удержалась на ногах Марфа, а так и села на пол от удивления. Таких блюд она даже не едала на своей свадьбе, когда выходила замуж за отца Емели.
МАРФА
Ы- ы- ы.
ЕМЕЛЯ:
Что -ы! Что- ы! Давай стол накрывай, чай гостей потчевать нужно перед службой ратной!
МАРФА
Ага
(Достаёт ухватом чугунки)
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
(удивленно свистит)
И откуда сие великолепие?
ЕМЕЛЯ:
Что, не видишь из печи.
ДОБРЫНЯ:
А когда же успела Марфа.
ЕМЕЛЯ:
А пока вы добры люди, почивать изволили. Матушка моя печь истопила: блинков напекла, глазуньи, да перепелов нажарила. Киселя клюквенного вам навела. И все ради того, чтобы вам было на душе радостно, умиротворенно
ДОБРЫНЯ:
(с подозрением)
Сдается мне, друг наш Емелька, душу дьяволу продал?
Не может сын рыбацкий иметь столько снеди не может! И вино-то не вино, а видно кровушка антихристова, чтобы нас околдовать тайным чародейством