Рис.1. Игроки в мяч. Рисунок из книги Histoire de Lancelot, ou S. Graal, Франция, XIV век.Здесь и далее подписи к рисункам переводчика.
Еще одна находилась в отеле Дю Бютрейли (Hotel du Beautreillis), великолепной пристройке к отелю Сен-Поль16, который исчез только в 1552 году, когда на месте этого королевского приюта была проложена улица с таким же названием. Сам корт, один конец которого упирался в церковный двор Святого Павла, был не менее 87 футов в длину (французский фут примерно на три четверти дюйма длиннее английской меры того же названия)17.
[Жан Ле] Лабур (Laboureur) [французский историк XVII в.], цитируемый Стратом, сообщает, что в 1368 г. «герцог Бургундский, играя в palm-play с герцогом Бурбонским и знатными господами Вильгельмом Де Лионом и Ги Де ла Тремуйлем проиграл шестьдесят франков и не имея достаточно денег, чтобы расплатиться отдал в залог свой пояс. Вскоре после этого он оставил тот же самый пояс графу Д'у за восемьдесят франков, которые он также проиграл в теннис (Tennis).»
Записи, хранящиеся в Счетной Палате (Chambre des Comptes) в Париже, содержат обширное и подробное описание отелей St. Paul, dEtampes, de la Pissotte и др. При Карле VI, помимо своих многочисленных апартаментов и термов с горячим воздухом (des étuves или Chauffe-doux), эти здания включали и площадки для Jeu de Paume.
Странно, что Карл V, сам любивший поиграть в теннис, включил его в Майский эдикт 1369 года, запрещавший игры любого рода в пределах своих владений; к счастью, однако, королевские эдикты тогда мало принимались во внимание и вскоре забывались. Так было и в этом случае.
Правда, эдикт был направлен против простого народа и стремился удержать его от наслаждения играми, которые считались подходящими только для знати; но в смутах, которые вскоре последовали, этот эдикт, как и многие другие, был сметен, и свобода тенниса была восстановлена. В 1427 году все снова могли спокойно играть в tripots. «Пользуясь ужасной безнаказанностью, которую принесла с собой революция, пишет один французский писатель18, парижане во время игры в теннис забыли, что на троне во Дворце их принца восседает английский король.» Именно в этом году впервые появился среди знаменитых игроков появилась женщина, уроженка Фландрии. Анонимный автор, чей дневник19 был уже известен Паскье (Pasquier) [политический деятель Франции кон. XVIII пер. пол. XIX вв.]20 и который цитирует его по этому поводу, видел эту амазонку тенниса на игровой площадке улицы Гренье Сен-Лазар, где, кстати, два столетия спустя обосновался театр Мондори (Mondory) [французский артист и театральный деятель XVII в. прим. пер.]. В записи от 5 сентября 1427 г. он рассказывает о ней так: «в том же году, или немного раньше, приехала в Париж женщина по имени Марго (Margot), довольно молодая, от двадцати восьми до тридцати лет, которая была из страны Эно (Hainault) [местность на территории Франции и Бельгии. прим. пер.] и играла в hand-ball лучше, чем кто-либо из мужчин играл раньше; и при этом она очень мощно играла как передней (fore-handed), а так и тыльной стороной (back-handed), очень хитро и очень ловко, и было очень мало людей, которых она не обыгрывала, кроме самых лучших игроков, и это было на корте в Париже,,на улице Гренье Сен-Лазар, который назывался Пти-Темпль(Petit Temple)».
Упоминание о Марго, Жанне д'Арк тенниса и современнице этой великой героини, приводит нас к необходимому отступлению от темы, чтобы рассказать о введении в теннисный оборот ракетки, которая изменила игру больше, чем любое другое обстоятельство. Первым происхождение этого слова, объясняет де Пальми (M. de Paulmy)21 [полное имя Марк Антуан Рене де-Польми дАржансон (Marc Antoine René de Voyer de Paulmy dArgenson) французский писатель XVIII в. и составитель библиотеки Арсенала Париже] сообщающий нам, что «оно пришло от итальянцев, которые произносили его как racchetia, а испанцы называют его raqueta.» Менаж (Ménage) [французский филолог XVII века] утверждает, что слова reticulata, и так retiquetta, rachetta происходят от латинского retis, reticus, reticulum, [«сеть, сетка»].22 Эта точка зрения подкрепляется, если не доказывается следующим отрывком из «Бесед Эразма» [автор имеет ввиду «Домашние беседы» Эразма Роттердамского- нидерландского ученого и писателя XV XVI вв.], впервые напечатанным в Бейле около 1527 года. Это происходит в разговоре междуp двумя молодыми людьми, которые обсуждают вопрос о том, какую игру им выбрать: