Женщины-игроки не были редкими в этот период: около 1760 года появилась мадемуазель Бунель (Bunel), которая играла довольно хорошо и часто участвовала в матче с принцем де Конде. Однако она никогда не одевалась по-мужски, а довольствовалась короткой юбкой и легким жакетом, что нисколько не ограничивало ее подвижности, с которой она летала из стороны в сторону по двору: по словам тогдашнего историка,129 еще иногда играла даже в шестидесятилетнем возрасте. Он еще более суров к жене Массона, которая держала корт на улице Гренель-Сент-Оноре (Rue Grenelle St. Honoré), будучи в то время на двадцать девятом году жизни, обладала крепким запястьем и некоторыми способностями к теннису, умела хорошо подрезать мяч; но обладала чересчур придирчивым, ревнивым и угрюмым нравом, который заставлял ее ссориться из-за каждого удара, в то время как маркер боялся высказать ей неблагоприятное мнение, опасаясь получить после этого один-два удара мячом по телу и скудный обед. Сам Масон, желая сохранить спокойствие в семье, всегда соглашался со своей «маленькой Коко», как он ее называл, в ее суждениях, и несчастный любитель вскоре был вынужден смириться с некоторыми потерями и покинуть корт, чтобы не оставаться дольше и не участвовать в битве.
Однако, как справедливо замечает de Man***oux, если бы женщина, обладающая достаточной силой и умением для игры, а также обычными прелестями и привлекательностью своего пола, сделала теннис своей профессией и держала корт, то нет никакого сомнения, что ее коммерческий успех был бы огромным.130
Корт графа д'Артуа, последнего из трипотов, постигла судьба жил многих его предшественников: он превратился в театр, как и большинство придворных семнадцатого века. Там нашли свой приют сначала Фоли-Майер (Folies-Mayer), потом Фоли-Нувель (Folies-Nouvelles) и, наконец, Театр Деазе (Théâtre Déjazet). В 1780 году, когда он был построен, он уже был почти редкостью в Париже. И если в 1657 году в городе было, как мы уже видели, более ста кортов, то к концу XVIII века, включая этот, осталось не более десяти:131
2. На улице Борепэр (Rue Beaurepaire), но мало посещаемый.
3. На улице д'Экуфф (Rue dEcouffes), последний в квартале Марэ (Marais) и столь же мало фешенебельный.
4. Очень старый корт Сен-Мишель (Saint-Michel) на улице Фран-Буржуа (Rue des Francs-Bourgeois), содержатель которого Грапен (Grapin), отличил именем Jeu de Paume de Monsieur, хотя граф провансальский, уже очень толстый, вероятно, никогда не ударил в нем ни по одному мячу. В 1862 году в нем была оборудована типография Rignoux.
5. На улице Вердере (Verdelet), уже упоминавшийся.
6. Корт знаменитого Массона на улице Гренель-Сент-Оноре (Rue Grenelle St. Honoré), который, кроме упомянутого выше, был единственным, сохранившимся в квартале Лувр.
7. Другой, более важный корт Массона на улице Мазарини (Rue Mazarine), с проходом, выходящим на улицу Сена (Rue de Seine).
На этой же улице:
8. Трипот Бержерона (Bergeron)132, еще одного великого игрока.
9. Трипот, который содержал Кормье (Cormier).
10. Трипот Девертью (Desvertus).
Массон133 родился в Париже в 1740 году, и в возрасте двадцати пяти лет мог победить всех своих соотечественников и современников. Самым грозным для него соперником был Шаррье (Charrier) старший, который в то время держал Jeu du Comte dArtois. Последний отвечал на самые трудные удары с такой легкостью, что долго не было ясно, кто из этих двоих игроков имел превосходство; он также имел самый сильный и точный удар с лета своего времени, и сам атаковал с большой точностью, когда играл против Массона. Оба эти игрока прекрасно играли с лета, но Массону удавалось постоянно направлять мяч в разные стороны далеко от соперника, так мастерски, что мог дать противнику фору в «почти пятнадцать». Шаррье же, никак не мог угадать, куда будет направлен мяч и какую позицию ему выбрать; удивляясь неожиданным атакам противника, он мало-помалу терял силы атаки, не способный противостоять игроку, который всегда держал его в напряжении внезапным и неожиданным характером своего удара. Каждый из них давал повод для восхищения своей выдумкой и находчивостью галерее, всегда переполненной зрителями, наблюдавшими за их состязаниями; но Массон был хитроумнее, и, благодаря этому качеству, только он один из всех французских игроков мог победить грозного Шаррье. Одним из величайших матчей, когда-либо выигранных Массоном, был тот, который он сыграл против Клерже и Шаррье перед королем на корте в Фонтенбло, дав фору в «половину пятнадцати». Против лучших из дилетантов он также играл матчи, создавая себе какие-либо трудности. Одна из них состояла в том, что он должен был подавать, сидя в бочке, в которой он оставался после каждого удара и из которой он постоянно выпрыгивал, чтобы вернуть каждый удар, посланный любителем. На стороне приема он снова ожидал подачи, сидя у решетки в своей бочке, которую ему пришлось поспешно покинуть, чтобы сыграть свой первый удар, и в которой он был вынужден укрыться по условиям матча, прежде чем любитель снова вернул мяч. Выпрыгнуть из бочки, подбежать к мячу и сыграть его, а потом снова усесться в бочку, казалось, можно было всего за одно мгновение!