Рис.5. Корт для игры в мяч рукой, палетой или паллецией. Иллюстрация из книги Антонио Скаино «Trattato della Palla», Италия, 1551 г.
На третьем плане (рис. 5) изображен тесный корт для игры рукой, но удобен также для палеты или паллеции (palletia), на конце capo находился брус из досок высотой 3 фута и на расстоянии 3 футов от двери в боковой стене, через которую входили на корт; длиной 8 футов параллельно плоскости корта; в конце к нему была прикреплена другая доска с наклоном 1½ фута, встречающаяся со стеной справа. Она располагалась на высоте 8 футов от пола; а на ее стыке появилось покрытие, служившее tavolato (или пентхаусом), простиравшееся до стены и вдоль всей стены capo del giuoco, чтобы мяч мог скатиться с нее. Это создавало ограждение вокруг двери и имитацию тамбура, а также галерею, которая могла вместить многих зрителей. Та часть парапета, которая соединялась со стеной, могла открываться и закрываться, давая доступ к игровой площадке.
Рис.6 Корт для игры в мяч руками (con palla picciola da mano). Иллюстрация из книги Антонио Скаино «Trattato della Palla», Италия, 1551 г.
На другом плане (рис. 6) изображена площадка, предназначенная только для игры руками, так как была слишком маленькой даже для деревянных бит. Она была открыта с одной стороны, и в ней не было ни одного пентхауса. Зрители могли сидеть на открытой стороне. С каждой стороны были опасности, и колонны на открытой стороне давали мячу неожиданный отскок, обеспечивая разнообразие в игре. На стороне подачи размещался тамбур.
Скаино называет все эти корты steccati, [ит. забор, изгородь, ограда]. В качестве единиц длины на планах всех кортов, кроме луврского, им используется древнеримский фут (= около 11 3/8 английских дюймов). Обсуждение всей его работы в этом месте было бы слишком серьезным перерывом в хронологическом ходе настоящего описания тенниса; и поэтому некоторые дальнейшие замечания, которые предлагает его книга, следует приберечь до тех пор, пока мы не перейдем к рассмотрению самой игры.; но прежде чем проститься с ним, я процитирую его заявление о том, что он учился в течение нескольких лет в Ферраре (Ferrara)63 [город в итальянском регионе Эмилия-Романья], когда герцог Феррары Альфонсо да Эсте (Alfonso da Este), дал ему первую идею написать эту книгу, которая и была ему посвящена. Скаино оправдывает ее несовершенство своей молодостью и новизной предмета: «но, говорит он, почему бы не относиться к этому giuoco della palla как к искусству, как относились к другим искусствам?» и более конкретно сравнивает ее с музыкой. Он оправдывается за то, что не стал исследовать способов игры, практикуемых древними, по двум причинам: во-первых, потому, что он не может найти среди всех, кто писал на эту тему, ясного или краткого описания их игр; и он думает, что без некоторого такого понятного описания было бы нехорошо «тратить чернила и труд на неясные, запутанные и неопределенные рассуждения»; и, во-вторых, потому, что игру, как и другие виды искусств лучше рассматривать, в самой совершенной форме, «как это происходит сегодня (1555) в ее различных формах», которых он насчитывает шесть, а именно: Giuoco della corda [букв. ит. игра через веревку], della lunga [длинная игра], con pallone da pugno [с мячом- паллоне рукой], con palla picciola da mano [букв. мячом-палла ладонями] con la rachetta [букв. с рачеттой], con la palla da Scanno [мячом палла и сканно].
Было бы хорошо, если бы некоторые другие писатели последовали хорошему примеру, поданному Скаино.
Кардинал Бембо (Cardinal Bembo), ученый литератор XVI века, родившийся в Венеции в 1470 году, сначала секретарь Льва X, а затем кардинал Павла II, -пишет своему другу Кристофу де Лонгейлю (Christophe de Longueil): «ваше письмо чрезвычайно меня обрадовало, так как я вижу, что, как бы вы ни были жадны до литературы, вы, посвящая себя ей, не забываете изучать свое здоровье. Игру в мяч, в которой вы упражняетесь перед тем, как сесть за стол, я особенно одобряю. Да погибну я, если не предпочту ваши игры (deambulatiunculas), беседы и литературные споры (concurationes) всем почестям и достоинствам Рима!»
Брантом, говоря о Карле IX пишет, что «когда было хорошо, он всегда был на улице, либо в походе, либо в действии, либо играл в la Paume, и особенно в la longue Paume, который он очень любил; и там он слишком много напрягался, прыгал, играл в paille-maille и, короче говоря, во многих приятных, но жестоких упражнениях вне дома, потому что он выказывал странную ненависть к жизни в дворце, постоянно говоря, что