Основная проблема в деле его ходьбы до дома состояла в том, что Корнилов был вынужден идти туда через парк. Любителей успокоить душу оккультным расчленением он не опасался они если и попадались, то не ему да и дорога намечалась отчетливо проходимой: нюанс не в этом. В парке есть скамейка. Скамейка и скамейка, ничего исторически значимого: на ней и ловец отрекшихся уже? от бани пакибытия беда лососей не отдыхал, и святой отец Кигунду с архиепископом Лувуном, чьи отрезанные головы держал у себя в холодильнике «Большой Дада» Амин, если и присаживались, то не касаясь. Но с нее, стоявшей в окружении могучих деревьев, очень удобно смотреть на звезды. Выглядывая сквозь заснеженные ветки, они выглядят как-то по-особому. Не так, как над вещевыми рынками. По-другому да ну? по-настоящему вот оно что Но вы, барин, не отчаивайтесь. Лучше почаще приходите в психиатрическое отделение они вас всегда без очереди примут. Никаких инъекций, просто побеседуют. Для начала.
Такая вот скамейка. К слову не тому, которое было вначале не пользующаяся зимой какой-то громадной популярностью. Чтобы на нее присесть, Корнилов по зимним погодам количество желающих сокращалось вплоть до него одного отнюдь не терял времени на занятие очереди. Приходил и садился. Не заучивая наизусть безличный панегирик «Надежда моя, тьфу на тебя» и пусть некоторая ложь поправдивее правды, а равнение на Свет не позволяет объективу глаз обрести былую резкостью пудель на поводке, питбуль без оного, и все довольны но внутри тебя достаточно музыки для повторения пройденного не тобой теперь уже своим гусиным шагом: да, пять тысяч лет тому назад с Земли виднелось обе луны обе? не десять, не двадцать? однако наполнять жизнь изнутри возможно и глядя на ветер. Железо плавится. А кое-какие воскресные сны возвращаются вразвалку и в дождливый понедельник.
она настойчива, но не по его душу, а по его телу: Корнилов ее раньше, наверное, не видел, но она ведет себя с ним, как дома, и глаза, глаза, глаза у нее слишком не здесь если в них что-то и здесь, то только жестокая настороженность; закрытые, но вместе с тем и не обделяющие вниманием; Корнилову она осязаемо нравится, его самонадеянного скучного волнует в малышке лишь женщина, в ней хватает кого-то и помимо друга помимо женщины; она заставляет его напрягаться, тем самым и расслабляя, но зачем же, к чему; Корнилов о себе, как о мужчине, думает не приниженно, но с ней все состыковалось чересчур поспешно; волосы копной, губы Африкой что? толстые губы Корнилов вообще, не помнит, как она появилась в этой зеркальной комнате; он даже не помнит, как здесь очутился он сам, но с ним-то такое случается, а вот она она призрак, девица Смертница, правая рука самой Смерти, и Смертницей ее назвали не в силу того, что она работает под гнетом постоянной опасности не выжить: она и так не жива; Корнилов молча рассказывает ей о себе, дева лучше узнает о нем, когда он такой, как сейчас; она с ним, по-видимому, боится сойтись, не вводя его в экстаз заказ на него она получила, однако о Корнилове там наслышаны: жить он как бы не стремится, но и с бесконфликтной сдачей своей жизни он тоже не поторопится, и она пришла смешно, ей богу по его душу она пришла, она
Милый, милый постанывала она. твой дух не уйдет с тобой в могилу Вот так тебе хорошо?
Ты, девочка, старайся я знаю, кто ты такая, ты знаешь, кто я такой, но ты все же старайся.
Она сразу же осекается с ласками; шахматы у меня есть научи меня, Корнилов, их передвигать как Тристан Изольду ей, может быть, не хочется прекращать. Не хочется, прекращая, упростить.
Знаешь? спросила она.
Знаю, девочка, и это знаю. Как там хозяйка, не умаялась? Привет ей. Она была бы рада увидеть меня у себя? Ха-ха! Ха-ха хо хорошо да-да теперь плохо
Малышка сделала резкое движение к его горлу, но усмотрев в его спокойном взгляде некое предостерегающее зверство, остановила руку на полпути: расстроилась, потерялась, мечтает отсюда сгинуть Корнилов ей Корнилов ей действительно улыбается, она же своими ласками ну, не безразлично его тело к ее роскошному воплощению она взирает на него с панической опаской, а Корнилов Корнилов не уговаривает ее словами ему так проще