Мыш! Не умирай, Мыш! Только не умирай! Пожалуйста!
Купальник сполз, и Антон впервые в жизни увидел обнажённую девичью грудь, но только подосадовал на свою неуклюжесть. Сердито поправил чашечку лифчика, смахнул пот со лба. Качать! Ещё качать!
Вдруг Кира сделала судорожный вдох, закашлялась и села. Её обильно вырвало на песок. Морщась, она открыла глаза. Антон таращился на неё, не в силах произнести ни слова.
Ой, блин! Как больно-то! сорванным голосом прошептала-прохрипела девушка, хватаясь за грудь.
Щас, Мыш, я щас перевяжу тебя! подхватился Антон.
Нога от лодыжки до колена была изодрана в клочья, но крови было не так много. Кроме того, на лбу, через бровь на левую щёку, тянулась глубокая царапина. Порвав на полосы рубашку, парень кое-как замотал голень и лицо. Киру трясло. Огонь, нужен огонь, чтоб согрелась! Несколько спичек сломались одна за другой дрожали руки. Осталось всего две (спички, конечно), а костёр не хотел разгораться. Что делать-то, люди? Схватил самоучитель, вырвал несколько страниц, сунул под ветки. Огонёк лизнул дрова, подумал и разгорелся! Ура!
Они сидели у костра, впитывая его животворное тепло. Остатками рубашки Антон перевязал Кире руки, потом свои тоже.
Спасибо, Филин криво улыбнулась жертва озера.
Тот возмутился:
Ты что, Мыш, дура, что ли? За что?
Сам дурак! За то
Антон открыл бутылку тёпловатого лимонада «Дюшес», отпил сам и предложил Кире. Та неловко взяла бутылку и тоже отпила несколько глотков.
Ну, Мыш, ты как? Легче?
Легче Только я вся в песке
Так, ополоснись!
Ну, уж нет! Я теперь в воду ни ногой! в ужасе затрясла головой Кира.
Пришлось поливать её из бутылки. Отмыли всё, кроме волос.
Ты как, на велике-то сможешь?
Девушка кивнула, но, как только села на железного коня и взялась за руль, сморщилась:
Нет Очень грудь больно!
Пешком почти десяток километров идти? С кровоточащей ногой? Антон, подумав, предложил:
Давай, я твой вéлик спрячу, а тебя на багажник посажу?
Так и сделали. Обхватить парня за талию оказалось не больно, не то, что за руль держаться. Антон оттолкнулся ногой и поехал (медленно!), стараясь выбирать участки поровнее, чтобы не трясло. Уже у самого дома Кира шепнула:
Ты только не рассказывай никому, ладно?
Антон кивнул, на слова не было сил. Ещё бы, с грузом в гору почти пять километров! Семь потов сошло! Но сказать родителям, что случилось, конечно, пришлось. Кирин отец, кстати, тоже подполковник, но не танкист, а пэвэошник, раскочегарил свой «горбатый» Запорожець и, бормоча под нос незлые тихие слова, повёз ребят в приёмный покой медсанчасти, ибо поликлиника была уже закрыта. Там им обработали раны, ввели противостолбнячную сыворотку, а Кире ещё и сделали рентген грудной клетки. Оказалось, что у неё сломаны три ребра.
Переусердствовал маленько молодой человек, объяснил хирург, А так молоде-ец! Всё правильно сделал. Не у каждого, кстати, получается дыхание и сердце запустить! Мы девочку-то оставим для наблюдения. Мало ли, отёк лёгких может произойти, после утопления-то. Не дай бог, конечно. Опять же раны скверные, рваные Антибиотики поколем.
Подполковник Мыш отвернулся и шумно высморкался в красный клетчатый носовой платок.
Поехали домой, парень, нетвёрдо выговорил он.
А вéлик?
У нас побудет, завтра заберёшь!
На звонок открыл встревоженный отец в трусах и майке.
Одиннадцать ночи! Где шлялся, а?
Однако он тут же замолк, увидев забинтованные руки голого по пояс сына и Мыша за его плечом.
Кирин отец, давно знакомый с Филином (сколько раз за одной партой на родительских собраниях сидели!), смущённо откашлялся:
Ты, это, Сидорыч, не серчай на него. Я сейчас всё объясню Войти позволишь?
Поняв, что дело серьёзное, тот кивнул и посторонился.
Отцы прошли на кухню, а Антон к себе, ибо его шатало от усталости.
«Хорошо, что мамы дома нет!» подумал он, стягивая портки под названием «Техасы»*
*штаны того же покроя, что и джинсы, но чёрные и без медных заклёпочек прим. Автора
и кулем падая на кровать. Нина Петровна, фельдшер «Скорой Помощи», сегодня работала в ночную смену.
Отцы на кухне уселись за стол. Мыш поставил на стол поллитровку.
Это с какой стати!? выпучил глаза Филин, обычно по будним дням не употреблявший.
За сына твоего, Антошу, надо выпить. Он мою Кирку спас