Зима выдалась снежная, вьюжная и, как никогда в этих краях, холодная. Тетя Марина безвылазно сидела в своем ветхом домике, одолеваемая хронической простудой, таким же безденежьем и жуткой тоской. Накинуть веревку на крюк в потолке ей помешал уже время от времени напоминающий о себе сын она была уверена, что будет именно мальчик. Будущая мать, держась за живот, подходила к окну, садилась на стул и часами наблюдала дерзкую снежную круговерть.
Родила она в самом конце зимы двадцать девятого февраля. С вечера вдруг гулко застучали в промерзшую дощатую дверь.
Кто там? испуганно спросила тетя Марина. В ту же секунду бешено заколотилось сердце Вазген?
Хрен в пальто. Открывай, непутевая, она узнала голос бабки Дарьи.
Дрожащими руками тетя Марина отворила дверь перед непрошенной гостьей.
Не хмурься аки монашка, ночевать у тебя буду, с порога заявила знахарка. Сына родишь сегодня, она скинула овчинный тулуп. Громко зевнула. Намается, бедолага, из-за матери-то своей, колдунья кивнула на ее живот. Мало того, что грешница, так еще и в длинный год рожать надумала. Я ж и говорю, дура дурой, бабка Дарья поежилась, поискав глазами тулуп. Пойду ведро угля принесу. Нет, поди, у тебя?
Роженица замотала головой.
Одно слово дура, знахарка хлопнула дверью.
Всю ночь бабка Дарья возилась по дому: выдраила полы, тщательно вымыла посуду, вскипятила козьего молока. В большой кастрюле нагрела воды, приготовила чистые простыни.
Тетя Марина в это время крепко спала колдунья напоила отваром пустырника и мелиссы.
В полвосьмого утра за окном начинало сереть у роженицы начались схватки. Несмотря на состояние матери, мальчишка родился превосходный упитанный, розовенький, симпатичный.
Как назовешь-то мальца? спросила повитуха, перерезая пуповину.
Коленькой, прошептала счастливая мать, скользнув языком по пересохшим губам. Так дедулю моего звали.
Коленька так Коленька, проворчала бабка Дарья, укутывая младенца в простыню, и едва слышно добавила: Не будет ему в жизни счастья, всё одно
В канун международного женского дня вернулся Вазген, объяснив свое длительное отсутствие болезнью и немощью стареньких родителей (и это было сущей правдой). Для тети Марины так и останется нераскрытой тайна, что она была не единственной женщиной горячего кавказского мужчины в Ереване с не меньшей страстью Вазгена ждала черноокая красавица Каринэ, его законная жена. Однако за несколько лет совместной жизни супругам не удалось нажить ни особого богатства, ни детей. Армения в ту пору обрела, так называемую, независимость, но экономическое состояние новоиспеченного государства являло собой крайне тяжелую картину. Десятки тысяч молодых, сильных, умелых мужчин в поисках лучшей доли ринулись в страны дальнего и ближнего зарубежья, прежде всего, в Россию. Кому-то из них найти приличную работу и жилье помогли уже проживающие там более предприимчивые и успешные родственники, но большинство таких, как Вазген устраивались строителями, торговцами овощами, водителями.
Молодой отец осторожно подошел к кроватке и, внимательно вглядываясь в лицо ребенка, взял его на руки. Сколько лет Вазген ждал момента, когда он прижмет свое чадо к груди. Правда, матерью должна была стать законная жена Каринэ, но что ж поделаешь, коли Небеса распорядились именно так? Он взял сына на руки, поднес к лицу и поцеловал в кудрявую макушку.
Э, слюший, а почему у него такой волос рыжий? спросил вдруг чернокудрый папаша.
А я, по-твоему, какая? смеясь, счастливая мать тронула свои золотисто-огненные пряди.
Вскоре Вазген нашел работу по строительной специальности и в семье вновь воцарились любовь и радость. Тетя Марина не раз предлагала сожителю узаконить их отношения, но он раздраженно отнекивался, мотивируя отказ больными родителями на родине и его зыбким статусом нелегала. Тетя Марина согласно кивала, печально вздыхала и не могла понять, каким образом их женитьба может помешать тому или иному обстоятельству.
Как и в прежний свой визит, световой день Вазген проводил на стройке. Домой возвращался поздно вечером и видел сына только в кроватке. В редкие для нелегала выходные он ремонтировал квартиру и проводил время подле тети Марины и Коленьки. Семейная идиллия продолжалась недолго. Закончилась очередная шабашка, и Вазген вновь засобирался на родину.