Реквизиции подлежало всё золото в доме, числом более 15 золотников, то есть более 60 грамм, но кто ж считал то золото, кто взвешивал? Выгребали всё, что нашли, так как
грабить было легко потому, что Совнарком ввел монополию на всю торговлю. Торговлю всем, чем угодно, объявили вне закона!
Государство экспроприирует, а потом оно определит, кому продать, кому дать. А торговля с рук это есть спекуляция с целью частной наживы, и попытка обменять золотое колечко на крупу или постное масло, может закончиться появлением красногвардейского патруля. И рабочий, который везёт из деревни мешок крупы и половину барана преступник. И крестьянин, который везёт в Вологду СВОИ картошку и пару куриц злоумышленник. И если купца Попова вологодская Губчека расстреляла официально за «спекуляцию рыбой», то сколько вологжан и жителей пригородных деревень сгинуло безвестно.
Латыши и сопровождавшие их китайцы действовали незамысловато «преступников» на место расстреливали, а продукты
Вероятно, сколько-то сдавали, но самим питаться надо? Да и продать вологжанам, которые утаили от обыска золотишко кто запретит?
А куда девались трупы расстрелянных?
Взятых на Красном мосту запихивали в мешки и просто бросали в воду, иногда живых. До-о-о-лго в Вологде рассказывали о 20-тилетнем начальнике ЧК, который сидел на стуле возле «губернаторского» дома, и смотрел, как мешки сносит течением.
Нет, латыши здесь ни при чём. Для такой грубой работы были китайцы. Их использовали и красные, и белые.
Как палачи китайцы были незаменимы». (Шаламов В. Четвёртая Вологда. Вологда,, издательство «Древности Севера», 2017),
Вместе с конфискованными крупой, картошкой, говядиной и свининой китайцы приторговывали и срезанными с трупов мягкими частями. Без костей.
Да и сами китайцы не брезговали человечинкой и сейчас в Китае суп из человеческих эмбрионов деликатес, считающийся очень полезным для здоровья.
Что было на Кубани
Арестовать невиновных именем советской власти мог каждый красноармеец. Выяснить причину ареста, проследить место содержания и их судьбу часто становилось невозможным. Сдавали в чрезычайки порой и по корыстным причинам. Шёл глобальный передел частной собственности. Казаков лишали буквально всего, что они наживали десятилетиями. Жестоким мучениям подвергали офицеров и священников.
Веснойлетом 1918 года после ряда восстаний в кубанских станицах погибли тысячи казаков. «Террор красных былнеобыкновенный, писал военный историк казачества полковник Ф. И. Елисеев. Согнав на площадь станицы арестованных, их рубили шашками И ни в одном отделе Кубанского Войска не было такого массового восстания против красных, как и террора над казаками, как в Лабинском полковом округе» (Дневники казачьих офицеров. Москва, Центрполиграф, 2004).
Согласно воспоминаниям генерала М. А. Фостикова, расстрелы начались 5 июня 1918 года. Большая часть казаков ушла в горы, некоторые вернулись. То ли красноармейский отряд, то ли чекисты приступили к розыскам и арестам. 38 человек вывели на станичную площадь, построили в две шеренги спина к спине и по команде командира отряда Кроначёва с криками «ура» бросились колоть казаков штыками. Штыками же, как вилами, перебрасывали тела в могилу через ограду; ещё живых зарывали в землю. Изрубленный шашками казак Седенко застонал, просил напиться, ему предложили попить крови из свежих ран убитых станичников. Всего было казнено 183 казака, из них 71 подвергся особым истязаниям: им отрезали носы, уши, рубили ноги, руки.
В станице Ереминской арестовали 12 казаков; их вывели в поле, дали по ним три залпа и ушли. Среди упавших оказались пять казаков живых. Один из них, Карташов, уполз в пшеничное поле. Вскоре к месту казни пришли чекисты с лопатами и ими добили раненых
В станице Лабинской без суда расстреляли 50 невиновных казаков. В том числе молодого офицера Пахомова и его сестру; их мать пошла в станичное правление, чтобы разыскать трупы убитых; ей ответили грубостью, а затем застрелили и её. В тот же день на глазах жены и дочери убили бывшего станичного атамана Алименьева. Дочери казненного просили отдать тело для погребения; большевики ответили: «Собаке собачья честь, на свалку его, будешь рассуждать, так и тебя на штык посадим» (Дневники казачьих офицеров. Москва, Центрполиграф, 2004).