Он подробно останавливался на многих деталях, придававших его рассказу несомненную живую наглядность. Однако по этим частностям было трудно представить весь ход военной кампании; поэтому, заинтересовавшись, я стал по мере возможности собирать материалы о столкновении между СССР и Финляндией
Началась «Зимняя война» с провокации: 26 ноября 1939 года артиллерия РККА обстреляла советскую приграничную деревню Майнила. Правительство СССР обвинило в обстреле финскую сторону. Следующие три дня на советско-финской границе продолжались инциденты подобного рода. А 30 ноября войска Ленинградского военного округа, перейдя границу, развернули боевые действия против армии Суоми. Но запланированного молниеносного броска не получилось. Стальной кулак Советов разбился о железобетонные ДОСы «линии Маннергейма»2, увяз в снегах и лесном бездорожье. Хорошо подготовленные и экипированные летучие отряды финских лыжников-диверсантов атаковали красноармейские колонны с флангов и с тыла. Всё чаще деморализованная советская пехота отказывалась подниматься в атаку Кремль спешно перебрасывал на фронт подкрепления из внутренних округов, но переломить ситуацию не удавалось. Наступление буксовало. Советские войска испытывали перебои со снабжением. В Москве и Ленинграде выстроились многокилометровые очереди за хлебом
***Молодой я тогда был, верил всему, что рассказывали наши политруки да печатали в газетах, эту фразу он повторял не раз. Писатели и поэты подключились, да и композиторы туда же. Все старались, накручивали гнев народный: дескать, пора дать отпор буржуинам-агрессорам, а заодно и финских пролетариев освободить от непосильного гнёта А газеты гремели передовицами. И стихи грозные публиковали вот, помню Всеволод Рождественский написал в первые дни: «В сверкании штыков и в орудийном громе Ударил грозный час, и мы с тобой, Суоми». Или не так: «мы встретились, Суоми»
Он махнул рукой:
Нет, не вспомню, давно это было, память уже не та.
Благо ныне всегда под рукой Интернет я вбил в поисковик «Всеволод Рождественский», а рядом и первую строку стихотворения. Разумеется, сразу нашёл:
В день перехода советскими войсками финской границы
В сверкании штыков и орудийном громе
Ударил грозный час, мы встретились, Суоми,
С твоей военщиной, с врагом лицом к лицу,
И время говорить лишь стали да свинцу.
Суоми, только в нас живёт твоё спасенье,
Лишь мы трудящимся несём освобожденье,
Мы дышим с родиной дыханием одним
И никогда её врагу не отдадим.
Хранят спокойствие твердыни Ленинграда,
Родного растоптать мы не позволим сада,
И то, что в целый мир, в эфир несла волна,
Что Молотов сказал, сказала вся страна!
Да, так оно и было, подтвердил старик. Думаю, поэт не сомневался как и все, кто находились тогда рядом со мной, что мы несём финскому народу освобождение. Это немного погодя закралось сомнение. Хотя какое там сомнение каждому стало ясно, что не горят желанием финны встречать нас хлебом-солью. До такой степени не горят, что готовы животы свои положить, обороняясь от освободителей. А мы-то все были молодые, наивные: таким легко вставить в головы что угодно. Не каждому поумнеть довелось, многие в землю легли, вот в чём беда.
Интернет щедр на информацию после ссылок на Всеволода Рождественского поисковик набросал мне ещё целый ворох ссылок на стихи о Зимней войне, уже других авторов, публиковавшиеся, так сказать, нон-стоп по ходу боевых действий. Я зачитал вслух первое попавшееся это было написанное 1 декабря 1939 года стихотворение Николая Волкова:
Артиллерийский вспыхнул залп
Смертей полёт косой.
Нам враг лишь спину показал,
Бросая к чёрту всё.
И мы вослед пошли за ним
На северо-восток.
Он, что бобов, насеял мин
По сторонам дорог.
Так мы за ним без боя шли
Всю ночь и снова день
При чёрных факелах вдали
Зажжённых деревень.
Ушёл в укрепрайон, в свой дом,
В свой гроб среди лесов,
Но мы прорвёмся, мы пройдём,
Ломая к чёрту всё.
Всё верно, грустно кивнул мой собеседник. Именно такой настрой царил среди красноармейцев: мы не сомневались, что прорвёмся, сокрушим. Все безусые пацаны, что ты хочешь. Молодые смерти не боятся, пока её вдосталь не нахлебаются. Нам со школы героизм внушали, гренаду эту, будь она неладна