То что я оказался в протестном электорате, естественно заметили. Как-то мне намекнули, что Би-Би-Си скупает антисоветские материалы, статьи, стихи и анекдоты. Бывшие диссиденты предложили мне в этих жанрах подработать.
Сочинять анекдоты не сложно юмор он вечен имеет свои приемы. Берешь древние и переделываешь на современный лад. Помню, нашел древнеримский анекдот переделанный на Василия Ивановича Чапаева. Только вот как-то грязью Родину, пусть и не самое лучшее государство обливать было не с руки.
С голода я не умирал и решил не связываться, хотя протестный материал на пару сотен долларов у у меня был. В политику меня не раз звали. А что врать я хорошо умел , правда, не на заказ:
Я вру в глаза, по наглому, спокойно.
Не дрогнет мускул моего лица.
Да и вообще я выгляжу достойно,
С того момента как начну и до конца.
Когда порядочную я надвину маску,
Особенно при тех с кем не знаком,
Бывает вылеплю такую сказку!
И наблюдаю уши их торчком.
С друзьями хуже, сразу: Заливаешь!
Хотя и их могу врасплох застать.
Они мне говорят: Приятель, знаешь,
Ты ведь политиком и крупным можешь стать.
А то сидишь на мизерном окладе,
Ты даже президентом мог бы быть!..
Что им сказать? Ведь вру я не корысти ради,
А так, чтоб интересней было жить.
Пафос
Патетика или Пафос (греч. «страдание, страсть, возбуждение, воодушевление»).
Со сценой был знаком с шести лет (выступления со стихами с табуретки перед гостями не в счет). Но по настоящему разговорный жанр осваивал уже студентом.
Попал в агитбригаду, разъезжавшую по селам с концертами. стал, как тогда было тогда модно называть конферансье.
Наглости мне было не занимать, да и никаких согласований на номера и репризы не требовалось наслаждались свободой слова:
Поэтом можешь ты не быть
Но гражданином быть обязан!
Хотя по морде получить
за то и это можешь сразу!
Так я пафосное начало из стиха Некрасова, скептически резюмировал со сцены. Само собой тональность при чтении репризы менялась, от громкой и возвышенной до приглушенно-доверительной.
В роли ведущего тех времен быть развязанным и наглым считалось нормой, и я отпускал свои шуточки типа:
В любви к себе не вижу конкурентов
Никто меня не любит так, как я!
Цензуры не было и можно было хулиганить напропалую, входя в роль скоморошного Петрушки. Вот я и начал выдавать свои первые сценические репризы:
Пример единства
крикнешь:
Тыща чья?
И все вокруг:
Моя! Моя! Моя!
Мои приколы воспринимались на «ура». Особенно всех волновала алкогольная тематика и мои частушки тоже получали заслуженные аплодисменты:
Самогонный аппарат
Он лишь с виду супостат,
А снутри когда нальёшь
Лучше друга не найдёшь!
Поначалу я страдал,
А потом пошёл поддал,
Ну а после как поддал
Я уж больше не страдал.
Выдающегося актерского мастерства у меня не было, а вот разговорный жанр был освоен мастерски. Когда меня принимали в народный театр миниатюр, то взяли, скорее как чтеца.
С историей этого артистического и политического жанра я познакомился позже, занимаясь литературоведением.
Меня вчера друзья научили играть в похер. Настроение сразу улучшилось. Сейчас и вам поправлю.
Впервые термин патетика был введен Аристотелем. Древнегреческий философ полагал, чтобы воздействовать на публику, необходимо применять определенные приемы.
В III веке до нашей эры в Греции открылась школа риторов. Определили, что патетика бывает героической, трагической и романтической и введено правило заключительного слова.
Правило по сей день в ходу, и мы с ним встречаемся постоянно. Например, в поминальной речи в конце часто звучит: