Но не бывает человека «как все», а сдаться — значит отказаться от своего предназначения.
И тут я вспомнил слова Данилы, которыми заканчивается «Маленькая принцесса»:
— «Правда в каждом из нас. Вопрос только в том, где мы…»
— Да, это так, — грустно улыбнулся Анхель. — И если хотя бы один человек отказывается от своего предназначения, нарушается общая гармония.
— Общая гармония?
— Да. На самом деле мир задуман идеально. Если бы каждый человек соответствовал своему дару, вкладывал бы всего себя в собственную уникальность, то вся пестрая и кажущаяся бестолковой мозаика жизни сложилась бы в единую и прекрасную картину.
— «Ты нужен», — я процитировал «Исповедь Люцифера».
— Абсолютно верно, «ты нужен», — спокойный голос Анхеля звучал проникновенно и одновременно с этим весомо. — Но мы забыли эту истину. Забыли о своем предназначении. А ведь каждый из нас — частичка мира. Как маленький пазл большой картины. И только все вместе мы можем составить идеальный мир. Если в огромной картине не хватает даже одного пазла, она ущербна. Нужны все, каждый. И поэтому ни один из нас не лучше и не хуже другого. Все одинаково индивидуальны и одинаково важны. Но мы должны соответствовать себе, быть собой, своей индивидуальностью. И когда я говорю — «мы», я имею в виду каждого из нас. Каждого.
— «Зачет по последнему», — я вспомнил «Золотое сечение», и мой голос дрогнул от избытка чувств. — А вы, Анхель? Вы знаете о своем даре? У вас он тоже должен быть…
— Мой дар? — Анхель грустно улыбнулся. — Мой дар — чувствовать чужую боль. Странно, правда? Еще в детстве я удивлял своих родителей. Я всегда знал, как какой человек будет реагировать в той или иной ситуации. Как он отнесется к тому или иному событию, что скажет, что сделает. Я никогда не ошибался. Это знание приходило ко мне из ниоткуда. Оно не было результатом анализа. Я просто чувствовал боль другого человека и понимал, куда она его толкнет в следующую минуту.
— Это, наверное, очень полезный дар, — предположил я.
— Вы думаете? — Анхель повел бровью и отрицательно покачал головой. — С чужим даром всегда проще, чем с собственным. Болельщику понятно, как забить мяч. С этим только у игрока проблемы. Нет, этот дар совсем не «полезный». Долгие годы он приносил мне лишь горе.
— Горе? — я не поверил своим ушам. — Но почему?!
— Когда человек испытывает душевную боль, он видит мир через призму своего страдания. Ему кажется, что весь мир против него. Боль парализует его волю, и хуже того — толкает на глупости. Но когда я чувствую чужую боль, я вижу мир страдающего человека со стороны, неискаженным. И я понимаю, что выход есть. Я знаю, что нужно сделать, чтобы преодолеть эту боль…
— Ну, так это замечательно! — я все еще не понимал, почему Анхель не рад своему дару. — Вы можете быть полезным. Вы необходимы другим людям!
— Я — да, — согласился Анхель. — Но они меня не слышат. Человек, испытывающий душевную боль, не верит в спасение. В его мире, зараженном болью и страданием, нет выходов. Одни тупики. Долгое время я не понимал этого. Я-то ведь видел выходы! Я знал, как справиться с этой болью. Но люди оставались глухи к моим словам. Они тянулись ко мне, потому что чувствовали — я их понимаю. Но они не принимали моей помощи. Только поддержку…
Постепенно мой мир превратился в мир страдающих людей. С каждым днем, с каждым годом их становилось все больше вокруг меня. Я словно притягивал их в свою жизнь. И продолжал чувствовать их боль, разделять ее с ними, не оставлял попыток помочь. Но все было безрезультатно. Мой дар лишил меня сил. Из меня словно вытянули энергию. Мне казалось, я сойду с ума. Что я делаю не так?
Меня мучила невозможность быть услышанным. Представьте себе — перед вами смертельно больной человек.