И направился назад, весь поглощенный приобретенными знаниями, все по тому же прямому как стрела шоссе.
Перед отелем стояли два магазинчика, где продавалось все то же, что и в городе, но с расчетом на более тугие кошельки. Как раз подъехал автобус с грязными стеклами, измотанными пассажирами, чемоданами в багажнике, которые нужно разнести по номерам, и всякими проблемами, неизбежными при каждом прибытии. По виду что-то в роде экспресс-тура «Весь Магриб за неделю», потому что каждый хотел заполучить сувениры перед тем, как отправиться спать, и все галдели, что завтра утром лавочки окажутся закрытыми. Девица-гид обещала им, что нет, но ее никто не слушал. К тому же они все поголовно желали пойти в тот магазинчик, что справа, поскольку там сумки «Виттон» продаются дешевле и притом со скидкой; напрасно сопровождающая девица твердила, что, поскольку они на попечении фирмы «Марокко-тур», им продадут за ту же цену в левой лавчонке, — они все бросились в правую, чтобы обделать свои делишки в обход «Марокко-тур», где, понятно, только и норовят погреть руки за их счет.
Тут прибыл автобус другой фирмы — «Оазис-трэвел», у которой был контракт с правым магазином; люди из «Оазиса» стали исходить пеной, решив, что те, первые, расхватают их сумки. Их гид вступил в переговоры с девицей от «Марокко», пытавшейся вытурить своих подопечных из магазина направо, божась, что в другом такие же сумки за такую же цену, но те не желали ничего знать и кричали, что они — свободные люди, протряслись на собственных задницах добрых шесть сотен километров, а потому и не подумают слушаться чьих бы то ни было приказов, а что до этих из «Оазиса», так они могут и подождать своей очереди.
Видя, что девица-гид начинает психовать, они образовали две группы сопротивления: первая вопила нечленораздельное «Гы-ы-ы-ы-ы-ы-ы!» , а вторая скандировала, словно на демонстрации: «Ги-да до-лой! Ги-да до-лой!» И тут у нее вовсе сдали нервишки, она как заорет:
— Да имела я вас всех с прибором!
Надо же! Я тотчас сказал самому себе: вот была бы хорошая женушка для Жан-Пьера. Лет двадцати на вид, в джинсах с латками на довольно круглом и приятном на взгляд заду, в тенниске от «Марокко-тур», откуда выглядывал пляжный лифчик того же цвета, грудки ничего себе, волосы кое-как обрезаны, грязные от пота и пыли, скорее всего натурального льняного цвета (впрочем, под неоновыми огнями все естественное выглядит поддельным), солнечные очки торчат в волосах прямо на макушке.
— Эй вы, банда извращенцев, покупайте где угодно ваши дерьмовые шмотки и уматывайте восвояси! Мне обрыдли ваши морды, вы все равно не видите ничего красивого, сколько ни старайся, а только пялитесь, как бараны, осиновые поленья, тыквы огородные! И с вашим занюханным автобусом разбирайтесь сами, а с меня довольно!
И она бросилась в отель под радостные восклицания туристов из «Оазис-трэвел», довольных, что людей из «Марокко-тур» так приложили, и щелкавших фотоаппаратами, целясь в ошарашенные физиономии соперников (на память об Агадире, будет о чем порассказать!), в то время как женщины из «Марокко» орали, требуя уполномоченного от компании, какой-то тугоухий тип все еще продолжал скандировать: «Ги-да до-лой!», а кое-кто под шумок умыкал целые упаковки сумок «Виттон» по полтора десятка штук в каждой.
Девицу-гида я обнаружил в гостиничном баре с белеными стенами, расписанном «под минарет», с гигантскими опахалами и плетеными табуретами. Она заказала виски и, усевшись бочком на табурет, уперев локти в стойку, одним глотком опорожнила стакан. Я подсел рядом и велел гарсону повторить для нее виски и налить мне кока-колы. Она ничего не сказала, даже не повернула головы. Ладонями она зажимала уши, чтобы не слышать постороннего шума, у нее был длинный, чуть вздернутый носик, крутой лоб и тонкие губы.