Семь лет тому, вожди родов племени Курайш приняли Ислам. С тех пор столица Аравии стала находиться в оазисе Ясриб. Сюда из Мекки переехали многие знатные люди, где и осели.
Но, Мухаджиры и Ансары никогда не смешивались между собой. Возможно, причина была в том, что племена авс и хазрадж относят себя к южным арабам, а Мекканцы к северным. И так уж получалось, что все высшие должности в новом государстве стали занимать представители мекканской группы, даже если в прошлом, они числились среди врагов Пророка.
Личное знамя Пророка было черного цвета, поэтому арабы, причисляющие себя к Мухаджирам, стали носить на голове черные повязки, в отличие от Ансаров, которые носили повязки из ткани желтого цвета, потому, что ангел Джебраил, во главе неисчислимого небесного воинства, незримо ведущий их в бой, тоже носит тюрбан желтого цвета.
Все арабы, принявшие ислам не позже, чем четыре года назад, и теоретически, имевшие возможность вживую видеть Пророка Посланника Аллаха (да будет им доволен Аллах), стали скромно называть себя Асхабами «Сподвижниками Пророка».
Все, кто принял ислам позже смерти Мухаммада, могли только благоговеть перед этими людьми, удостоившимися счастья лицезреть живого Пророка (да будет над ним благословение Аллаха).
Внутри эти группы делились на подгруппы, которые, в свою очередь, делились еще на более мелкие. Общим у этих групп было только то, что каждая группа считала себя самой заслуженной, в деле становления ислама и то, что с годами, число членов этих групп становилось только большим.
Да простит меня читатель, за столь пространное отступление, но без знаний этих основ жизни мира, о котором мы рассказываем, происходящее будет или непонятным, или неправдоподобным.
Все эти невероятные сведения Икам почерпнул из разговоров со всеведущим Анваром. Было поразительно, сколько занимательных историй и рассказов, хранил в своей памяти каждый араб. Долгими вечерами у костров между шатрами, арабы рассказывали эти истории. Особым почетом пользовались те, кто мог изложить свои рассказы и истории в стихах. Острое слово в стихах, превращалось в смертельную эпиграмму для врага. Лирические стихи, переложенные на музыку, превращались в песни для любимой. И в этом искусстве у арабов не было равных на всех землях разумного Мира.
В силу различных обстоятельств, мухаджиры и ансары, а также их родственники, а позже, и потомки, составляли наиболее состоятельную часть исламского общества и как следствие, отправляясь на войну, составляли большинство конных воинов. Но, родоплеменные противоречия, наложенные на амбициозные претензии преимущества в заслугах перед Исламом, превращали этих воинов в заклятых друзей. Конники родовых отрядов, составляющие, как сказали бы сейчас, их командный или офицерский состав, в приказном порядке сведенные в конную армию и лишенные Халидом поддержки своих родичей-пехотинцев, очень настороженно относились к любому желанию, превратить их в рядовых кавалеристов. Этот сводный конный отряд обладал всеми достоинствами дворянской вольницы. Они прибыли на войну, как добровольцы и намеривались ими и оставаться впредь.
Икам, имеющий в своем отряде пять всадников, сначала вызывал интерес у рыцарей. Но узнав, что он «мавали» мусульманин неарабского происхождения, не имеющий знатных родственников, они, сразу же, отдалялись от него, ограничиваясь, снисходительно-вежливым приветствием, при встрече. Благо, что размеры лагеря и распорядок свободной жизни в нем, позволяли избегать излишне тесного общения.
Но, в результате, упорства его коменданта, неутомимого Рафаха ибн Умаяра, лагерь вскоре приобрел подобие военного стана и в нем было организовано охранение и не допускались беспорядки.
Но, как и можно было предвидеть, вскоре границы лагеря стали разрастаться. К родовым вождям прибыли их молодые родичи, воины, выполняющие роль оруженосцев и денщиков. У каждого знатного воина были свои слуги и рабы. У некоторых в шатрах находилось место даже женам и наложницам. Все это сборище нуждалось в продуктах питания и предметах роскоши. На границе лагеря маркитанты, (позвольте нам, их так называть) поставили палатки и создали походный торговый центр. Не смотря на запреты, все знали, что в лавках, над которыми на шестах были установлены красные влаги, продавалось вино. И продавцы не спрашивали у покупателей, об их религиозной ориентации. Просто бизнес, ничего личного. Здесь же ювелиры, в своих горнах были готовы исполнить любой заказ переплавить серебро в слитки, или из слитков сделать браслет или цепь удобные для носки под одеждой. Но, для них пока работы было мало. Нужно было дождаться взятия города, когда воины получат свою долю добычи.