Альтищев. Да не денется он от вас никуда, сок ваш. Лежите и в ожидании сока помалкивайте.
Беряев. Ну надо же, грубить мне он смеет вы, доктор, пожалуйста вспомните, что у меня на вас есть, и больше такого себе не позволяйте.
Альтищев. Я вас оставлю. (Антону) Скорейшего вам выздоровления.
Антон. А что за тайна-то? Чем он вас шантажирует?
Альтищев. Он полагает, что у него на меня компромат.
Антон. Убийственный?
Альтищев. Да нет ничего у него на меня. Сам натворил и на меня переводит. Он пример человека уличенного, но вместо покаяния на позицию обвинителя вставшего. Его застали, а он говорит, что это он меня застал. (Беряеву) Нехорошо себя ведете, больной.
Беряев. За ваше лживое утверждение я вас сейчас со всей моей яростью
Альтищев. Спокойно, больной! Будете безобразничать, мы вас быстренько в ум введем. (Антону) Хочу вам признаться, что частично тут и на мне. Не те лекарства я ему, видно, давал. (Беряеву) Прежде за вами водилось? Что-то схожее вы когда-нибудь вытворяли?
Беряев. Чтобы на вас не наброситься, я руками изо всех сил за кровать схватился.
Альтищев. Но ответить-то вы мне можете. До начала медикаментозного лечения тягу к мужчинам вы за собой замечали?
Беряев. Я подам на вас в суд.
Альтищев. За клевету?
Беряев. Или за неправильное лечение, преступные грани во мне открывшее.
Альтищев. Гомосексуализм сейчас не преступление.
Антон. (Беряеву) А вы что, голубой?
Беряев. Вы не у меня вы у него спросите. Спросите нашего доктора в лоб!
Антон. Считайте, спросил.
Беряев. Ну не так же надо! Смотрите ему в глаза и строгим голосом спрашивайте.
Антон. Вы, доктор, у нас из гомосексуалистов?
Альтищев. Я вас не трогал.
Антон. Меня нет, а кого-то
Альтищев. Нет. И из моего «нет» следует, что вас не я, а он. Под одеяло к вам он забирался.
Антон. Целиком забирался? Ложился рядом со мной?
Альтищев. Он вас рукой. Я его застал, а он на меня переводит. И про бронетранспортер говорит.
Антон. (Беряеву) Про бронетранспортер вы говорили?
Беряев. О бронетранспортере я как раз с таблеток. Меня ими напичкали и среди обычных образов бронетранспортер мне иногда видится. Он выезжает и по нему залп бронетранспортер я не отрицаю, но прочее совершенно беспочвенный наговор. У меня жена и два ребенка! К чему мне, нормальному мужику, руку к вам под одеяло совать?
Павел. Из-за таблеток.
Альтищев. Естественно, из-за них. Печально, что он у нас их не выхватывал сами давали мы и не догадывались, что они так на него. Вызванное ими помутнение к сексуальным похождениям привело ваш желудок, любезный, мы теперь народными средствами восстанавливать будем. Вам бы, конечно, таблеточек еще попить, но у вас от них изменения неприемлемые. Апельсиновый сок я вам принесу.
Альтищев уходит.
Беряев. Мое очернение он провел блистательно, но я все-таки рассчитываю, что вы поверите мне, а не ему.
Антон. Вы ли меня трогали, он ли урон мне не нанесен. Если только психический. Капля влилась вонючая, но у меня там и до того целое водохранилище.
Беряев. Смердящее?
Антон. Я молод, но я натерпелся.
Беряев. Операция у тебя была тяжелая.
Антон. Солнце надо мной и до болезни светило весьма относительно. Чего-то поддерживающего Бог в меня не вложил. Никаких целей, талантов ты-то чем занимаешься?
Беряев. Я клеевар. Клей варю.
Антон. Нанюхался ты порядочно. Плюс таблетки
Беряев. Ты к чему?
Антон. К проблемам в твоем разуме. Ты не голубой, но из-за всего этого потрогать меня ты мог.
Беряев. Да не я он тебя трогал! На меня он возвел потому что я свидетель, и ему меня опорочить потребовалось. Себя из-под удара убрать, а меня подставить. Меня виноватым выставил и дело в шляпе, не пожаловаться мне теперь на него. Он уважаемый врач, а я клеевар под таблетками ясно, на чью сторону независимая комиссия встанет.
Антон. Они ее не соберует.
Беряев. А начни я права качать?
Антон. Тогда я в другую палату проситься буду.
Беряев. Для чего?
Антон. Для того, чтобы меня по ошибке не придушили. Ночью придут и впотьмах напутают. Такую операция я не для того выдержал.
Беряев. Сейчас-то самочувствие ничего?
Антон. Как кишки выпустили состояние. От мертвого отличает лишь то, что я жив.
Беряев. Немало.
Антон. Но и боль немалая. И голод к тому же. Аппетит откуда-то взялся